Человек с двойным дном - [48]

— Хотим устроить выставку.

— Опасно же!

— Знаем.

И откуда они взялись, такие храбрецы! Не сдрейфят ли в последнюю минуту? Но в нашей ситуации подолгу размышлять не приходится. Рискнем. А экономисты-международники нацелились показать пять художников.

— Больше не поместится. Зал у нас маленький.

Отобрали Рабина, Свешникова, Немухина, Плавинского и Льва Кропивницкого. 10-го марта утром выставка открывается. Институтские на нее валом валят. И знакомые художников, в том числе и зарубежные корреспонденты, тут. Проходит сорок пять минут, и влетает секретарь организации.

— Прошу срочно очистить зал и унести картины! Мы проводим партийное собрание-.

Стандартная оговорка. О чем же ты раньше думал, незадачливый парторг? Тебя же заранее уведомили о выставке. Прошляпил! А твой же подчиненный позвонил, куда следует, и сейчас ты должен выкручиваться, из кожи вон лезть, чтобы отделаться всего лишь партийным выговором. А мы не унываем. Мы и не рассчитывали, что экспозиция продлится на много дольше. У нас другая в запасе, которую не закроешь. Я говорю о выставке в день новоселья, у меня на дому, на кооперативной квартире, которую мы все-таки нашли.

Конечно, хоть и первый этаж, без приплаты, без взятки начальнику одного из строительных управлений не обошлось. Принимая деньги, он как бы оправдывался:

— Это не все мне. Я с председателем вашего кооператива делюсь.

А дом-то у нас композиторский, а председатель романсы на слова Пушкина пишет. Да романсы нынче не ходкий товар, вот он и прирабатывает. Ну, Бог с ним! Очень уж мы в этот дом стремились попасть. Он ведь в одном дворе с Оскаровым, на Преображенке.

Мы перебрались сюда в апреле, а в начале мая я устроил новоселье-вернисаж, на который пришло двести с лишним человек — художников, поэтов, зарубежных дипломатов и журналистов. Во дворе дежурили сумрачные гебисты. Близок локоть, да не укусишь! Иностранцы хай поднимут.

Только через три месяца, и то в чужом обличье, наведалась тайная полиция. Ни свет ни заря, как полагается, двое, мужчина и женщина, разбудили меня звонком.

— Мы фининспекторы.

И за вопросом вопрос: — Сколько у вас картин? Какова их стоимость! Откуда у вас деньги для покупки?

Поясняю. Предъявляю справки о гонорарах.

Мужчина враждебно:

— Не могут картины так дешево стоить!

— А вы проверьте у художников.

Подает голос и баба:

— Народу много у вас бывает?

— Много.

— Вы, случайно, не берете деньги за вход?

— Случайно, не беру.

— И картины не перепродаете?

Я уже раздраженно:

— Спекуляцией не занимаюсь!

Мужчина, спуская на тормозах:

— Зачем нервничать? Мы на службе. Мы обязаны учесть ваши возможные доходы. — И после паузы: — Телефона у вас, кажется, нет. Через кого же вы со зрителями договариваетесь, о времени их приезда уславливаетесь? Тут-то вы себя и разоблачили!

— По-моему, этот вопрос не входит в компетенцию фининспектора. Видимо, вы из более солидной организации.

Вячеслав Калинин «Поминки».

Валентина Кропивницкая «Белая лошадь».

Борис Свешников «Соглядатай».

Эрнст Неизвестный «Голова».

Владимир Немухин «Незаконченный пасьянс».

Дмитрий Краснопевцев «Натюрморт».

Анатолий Зверев «Портрет Александра Глезера 2 января 1975 года».

Михаил Шемякин «Воспоминание о Петербурге».

Юрий Жарких «Беременные».

Владимир Янкилевский. Из цикла «Анатомия чувств».

Илья Кабаков «Разбитое зеркало».

Эдуард Штейнберг «Композиция».

Лидия Мастеркова «Композиция».

Евгений Рухин «Композиция».

Николай Вечтомов «Две скалы».

К такому выпаду он не подготовлен:

— Я вас не понимаю… — И, словно кот, закидывающий свое дерьмо песком, спешит загладить промах и быстро о другом:

— Вам придется составить для нас список картин с ценами.

— У меня для этого времени нет. Сами картины перепишите, а стоимость укажу.

Убрались они, а я вспомнил. К художнику Боруху Штейнбергу тоже под видом фининспекторов двое товарищей в штатском не так давно заходили.

— Картины продаете?

— Продаю.

— А почему налоги не платите?

— Вы мне разрешите повесить на дверях табличку: «Здесь живет и работает художник-абстракционист Штейнберг», тогда все официально будет. Тогда и платить начну.

Лжефининспекторы ретировались. А как им из положения выбираться? С одной стороны, и впрямь непорядок — неофициальные художники не обложены налогами. С другой — разве можно им позволить вывешивать вывески? Это же означает легализацию модернистского искусства! Нет уж! Пусть лучше не платят. Это на гнилом Западе деньги превыше всего, а у нас во главе угла идеология. По этой линии уступок никаких! Никогда! Никому!!!

Я — человек с двойным дном

«Советская пресса — это не только коллективный пропагандист и агитатор, но и коллективный организатор».

В. И. Ленин

14 февраля 1970 года я получил странное письмо. Заведующий сектором фельетонов газеты «Вечерняя Москва» А. Руссовский писал:

«Александр Давидович!

Мне хотелось бы встретиться с Вами и побеседовать по некоторым вопросам…»

Меня удивило и то, что ко мне обращается фельетонист (я в этом жанре никогда не работал), и сама форма обращения без общепринятого «уважаемый». Почему-то в голову не пришло, что это и есть возмездие за все мои грехи — выставки, квартиру-музей, новоселье-вернисаж и передачу за границу статьи о художниках. С легкой душой 17-го февраля отправляюсь в редакцию «Вечерней Москвы». Руссовский, средних лет упитанный товарищ, с наигранным радушием здоровается со мной: