Человек, рожденный быть королем - [3]

«Здесь с глаза на глаз можешь мне

Открыть свой дикий бред вполне,

И примешь в дар из рук моих

Цепь из каменьев дорогих».

«Ты обманулся, — маг в ответ, —

Считая речь мою за бред.

Так будь же мудр, и что судьбы

Тебе готовят, без борьбы

Прими безропотно, страшась

Порвать таинственную связь

Тебя опутавших тенёт.

Король! Свершатся скоро год

С тех пор как здесь, в палящий зной,

Под той оливою густой,

Стоял Антоний и приял

Тобою поданный фиял,

Вокруг сверкавший жемчугом,

И выпил острый яд с вином, —

Антоний, тот твой верный друг,

Что из числа надежных слуг

Один лишь ведал, как в бою

Погиб отважный маршал Хью,

Им завлеченный в мгле ночей,

Согласно с волею твоей,

В засаду, где и пал от пик».

«Так в эту тайну ты проник! —

Вскричал король, бледнея весь. —

Но что, когда я крикну здесь:

«Схватить изменника! В бою

Он посягнул на жизнь мою!» —

Тогда в мгновенье сто мечей

Вонзятся в грудь твою, злодей!»

«О, государь! — сказал мудрец, —

Не страшен мне такой конец;

К тому ж и смерть моя, поверь,

Придет за мною не теперь.

Я стар, и смерти грозный вид

Меня отнюдь не устрашит.

Прощай же, гордый! Счастлив будь,

Могуч и здрав! Но не забудь

Того что слышал от меня.

Не бойся впрочем, если я

Проник в ту тайну. Навсегда

Иду я в замок свой, — туда,

Где он, среди скалистых круч,

В горах возносится до туч,

Где гордо носится орел

И за добычей мчится в дол.

Там я, как царственный мудрец,

Живу меж пастырей овец,

Которым, правда, ты знаком

По имени; но вряд ли гром

Твоих, властитель, славных дед

Доходит в мирный их предел».

Сказал, и обратясь спиной,

Пошел к палате пировой,

И, презирая, горд и тих,

Толпу придворных, хохот их,

Покинул двор и стольный град,

Стремясь в свой дальний край назад.

За ним явился и король,

С тоской, неведомой дотоль,

Склонив померкший взор к земле,

И с мрачной думой на челе.

Уже не в радость был ему

Блеск ослепительный в дому,

И об одном лишь думал он, —

О том, кому назначен тронь.

Но время мчалось, и в конце

Король забыл о мудреце.

Он жил счастливей всех царей

И взял из царских дочерей

В супруги, цель своей мечты,

Принцессу чудной красоты.

И вот протек почти уж год

Со дня их свадьбы; нежный плод

Зрел в чреве матери, как раз,

Под осень, в ранний утра час,

Поехал с свитою своей

Он в темный лес травить вепрей,

Волков и ланей, и была

Его охота весела.

Когда уж смеркаться начал день

И в лес густой спустилась тень,

Вдруг псами поднят был олень,

Краса и честь станицы всей.

Король стад громко звать псарей,

Решившись, несмотря на мрак

И сырость вечера, никак

Не упустить его, пока

Не поразит ему бока.

В рог протрубив и шпоры дав

Коню могучему, стремглав

Пустился он сквозь дебрь и дичь

Вослед за лучшей из добыч.

Так мчался много миль король

По пням, по рытвинам, доколь

Не воцарилась всюду ночь.

И стало всаднику не в мочь

Скакать во мгле, и никого

Не оставалось близь него:

Давно уж обогнал он вмиг

Всех лучших всадников своих.

Тогда, при блеске ярких звезд,

Мерцавших сквозь ветвей окрест,

Он оглянулся; но кругом

Все стихло в сумраке ночном.

Напрасно в мрак он взор вперял,

Взор ничего не различал.

Коня умерив быстрый бег,

Решился он искать ночлег

И ждать в лесу рассвета дня.

И для того, спрыгнув с коня,

Он стал ощупывать во мгле,

Где мягче листья на земле.

И вот, покуда он рукой

Меж пнями шарил в мгле густой,

Вдруг померещился ему

Между деревьями сквозь тьму

Вдали мелькавший огонек.

К нему направил путь ездок,

В надежде той, что он достиг

Избушки, где живет лесник

И где, быть может, он найдет

Ночлег и ужин без хлопот.

Итак, за повод взяв коня,

Он ощупью от пня до пня

Стал продираться сквозь кусты,

Пока блеснул из темноты

Огонь желанный, и пока

Предстала хата лесника.

В полурастворенную дверь

Из хаты в темный лес теперь

Струился свет, которым он

Был издалека привлечен.

Он к ней спешит; но лишь нотой

Ступил на луг перед избой,

Как по траве мелькнула тень,

И на пороге стал под сень

Громадный парень вдалеке,

Держа огромный сук в руке,

Как бы готовясь поразить

Того кто смел к нему ступить.

Но прежде чем он поднял сук,

Король вскричал: «Здорово, друг!

Позволь мне ночь с тобой провест

И дай чего-нибудь поесть».

«Ну, нет! — ответил парень. — Мне

Не до гостей; моей жене

Пришло родить, и вряд ли ей

Дожить до утренних лучей.

Но вон сарай моих ослов,

Они пасутся средь лугов;

Так не хотите ли вы там

Уснуть? А я добуду вам

Вина, и хлеба, и воды».

«Спасибо, друг мой, за труды! —

Король ответил, — Но в долгу

Я не останусь».

                         «Ни гу-гу

Об этом! —  был ответ. — К заре

Я горя жду, а к той поре

Уж будет мне не до наград».

Тут в хату он пошел назад

И вынес хлеба каравай,

Воды и водки, и в сарай,

Где был соломой устлан пол,

Неся фонарь, пришельца ввел.

Потом, вполголоса творя

Молитву Ave, от царя

Он отвернулся и его

В хлеву оставил одного.

Король, на силу проглотив

Прогорклый хлеб и утолив

Вином зеленым жажду дня,

Сам привязал к столбу коня

И на соломе близь него

Уснул, не помня ничего.

Но через час проснулся он,

Внезапным громом пробужден.

Как эхо дальнее в горах,

Раздался крик в его ушах:

«Возьми! возьми!» — и смолкнул вмиг,

Как сон безличный, страшный крик.

Дрожа от ужаса, король

Воспрянул с ложа и, дотоль

Не знавший страха, за эфес

Схвативши меч свой, черный лес

Стал обходить. Но все кругом

Молчало в сумраке ночном;