Человек, рожденный быть королем - [2]

, и с тою еще выгодой, что разнообразие тем дало поэту возможность выказать все эти качества еще полнее и шире. «Поэтический труд, подобный совершенному Моррисом, будучи выполнен даже с посредственными способностями, — заканчивает рецензент Атенея, — был бы изумителен по одной уже своей громадности. Но произведение Морриса, проявляющее такие высокие качества гения, такие неистощимые богатства в изобретении, такую силу фантазии, проникающей в бытие не только человеческих, но и сверхъестественных деятелей; такое произведение, выказывающее столько глубокого пафоса, столько живой силы в описаниях и столько тонкого чутья относительно всего прекрасного — есть создание, которым, по справедливости, может гордиться творец его, и за которое все любители английской поэзии останутся навсегда ему благодарны».

Переведенный мною рассказ из Земного Рая есть второй в ряду 12-ти рассказов этой поэмы. Сам по себе он составляет блестящий, всею свежестью жизни цветущий роман, исполненный приключений и перипатетий всякого рода и в то же время соединяющий в себе все качества как бы достоверной истории. От души желаю, чтобы перевод мой оставил в читателях хоть часть того обаятельного впечатления, какое производит в читающих этот рассказ в оригинале.

Переводчик.

К одной стране далекой, встарь

жил-был могучий государь.

Богат и славен, горд и смел,

Обширным краем он владел

И так им мирно управлял,

Что век его счастливым звал, —

Тот век, в который королей

Тревоги войн и мятежей

Ввергали в ужас и позор.

И стал его блестящий двор

живым рассадником наук:

Король учености был друг,

И вот со всех концов земли

К нему ученые текли,

Затем что доступ в дом к нему

Не возбранялся никому.

И просветил король свой ум

Среди мужей высоких дум.

За то и не одна земля

Под мудрый скипетр короля

Своею волей поддалась,

Грозой усобиц тяготясь.

Случилось как-то, что в один

Великий праздник властелин

В порфире царской и в венце

Давал на славу пир в дворце.

Пред ним под сводом древних зал

Собор ученых возседал

В чести, в почете без границ.

Вдруг посреди знакомых лиц

Того ученого кружка

Король заметил старика

С лицом столь бледным и худым,

Что, мнилось, много лет над ним

Уже промчалось: так он был

Годами сгорблен, дряхл и хил!

Но несмотря на то, из глаз,

Глубоко впалых, каждый раз,

Когда он взглядывал, сверкал

Луч света, острый как кинжал.

Угрюм, таинствен, молчалив,

Сидел, двух слов не проронив,

Старик суровый. И король,

Хотя был юноша, но столь

Искусен мысль в сердцах читать,

Что он не мог не замечать,

С какой улыбкой странный гость

Глядел на всех, как будто злость

В нем пробуждал весь этот двор,

И как бросал он вещий взор

На короля, как бы хотел

Изречь ему его удел.

И пожелал король узнать,

Что хочет гость ему сказать.

И вот, когда был пир сверток,

Позвал к престолу гостя он;

И лишь к монарху гость предстал,

«Привет тебе! — король сказал: —

Открой, кто родом ты? отколь?

И в чем твоя на свете роль?

Поешь ли в звучных ты стихах

О славных прежних временах?

О грозных битвах древних лет?

Иль изучаешь ход планет?

Иль камня ищешь мудрецов?

Иль воскрешаешь мертвецов

И долгий век даруешь нам,

Какого ты достигнул сам?

Скажи мне, словом, с чем сюда

Пришел, где мудрые всегда

Приятны нам?»

                     «Мой ум постиг

Не многое! — сказал старик. —

Хоть, правда, уж не мало лет

Бреду я той дорогой бед,

Что сводить мудрых в мрак могил,

И хоть в награду за весь пыл

Постигнуть тайну звездных квит

Мне жизни мудрой дань лишь миг, —

Однако все я не мудрей

Чем был и в юности моей,

Когда я нас овец меж гор.

Явился ж я пред царский взор

Затем, чтоб возвестить тебе

О будущей твоей судьбе.

Ее давно я изучил,

Когда, вникая в ход светил,

Горел душой порвать союз

С сим бренным телом, сбросить груз

Цепей позора и стыда

И смерти медленной. Тогда,

Читая в книге звезд святых

О наших жребиях земных,

Я прочитал и жребий твой,

И вызнал, кто на трон златой

Воссядет вслед тебе».

                                 «Ну что ж!

Когда слова твои не ложь, —

Сказал король ему,  — открой,

Что прочитал ты в книге той?»

«Король, — ответил маг,  — твой род,

Не прерываясь, к нам идет

Из мглы седых времен; но, верь,

Прерваться должен он теперь.

В той звездной книге я прочел,

Что тот, кто сядет на престол,

Когда падет твоя семья, —

Не выше родом, чем и я,

Чьих дедов вряд ли помнит кто,

Отца ж не чествовал никто».

«Пусть так! —  сказал король ему: —

Но слушай, маг! Чтоб твоему

Вполне я слову верить мог,

Представит должен ты залог

Правдивости речей своих.

Скажи: о чем из всех живых

Я знаю в мире лишь один?

Скажи, и я, твой властелин,

Тебя прославлю, выше всех

Поставлю звездочетов тех».

«Так удали ж своих рабов, —

Сказал мудрец, — и я готов

Наедине с тобой развить

Твоей судьбы грядущей нить.

Поверишь мне — я буду рад,

А не поверишь — тоже рад!

Наград не нужно мне! Твой двор

Не может ослепить мой взор;

Да и тебя едва ль прельстит

Седого старца жалкий вид».

А тот: «Согласен! Господа,

Оставьте нас. В мои сада

Я удаляюсь, чтобы в грудь

Прохладу вечера вдохнуть

И вызнать то, что изучал

Мой гость таинственный».

                                       Сказал,

И вышел с магом в темный сад

В аллею, полную прохлад.

И там в тени густых олив

Так начал, к магу взор склонив: