Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени - [140]
Жизненный сценарий графини П. С. Уваровой во многом схож. После смерти мужа, известного археолога А. С. Уварова, и взросления детей она успешно реализовалась в сфере археологии, став первой женщиной – председательницей Московского археологического общества.
Несмотря на различие в ощущениях, абсолютное большинство авторов дневниковых записей во время беременности испытывали страх смерти, а их поведение отличалось депривацией собственного «я» и табуированием своего положения. Суть страхов беременной предельно точно выразила Симона де Бовуар в известной работе «Второй пол»:
Беременность – это драма, переживаемая женщиной внутри себя; женщина ощущает беременность и как обогащение, и как потерю; зародыш составляет часть ее, и одновременно он, как паразит, эксплуатирует ее; она им владеет и сама в полной его власти; в нем все будущее; вынашивая его, она чувствует себя огромной, как вселенная; но само это богатство уничтожает ее, у нее ощущение, будто она сама – ничто[1349].
Этнографы, исследуя традиционные родильные культы, процесс родов и предшествующую им беременность, называют сами роды «переходным» состоянием, сравнивая их с актом «умирания» и возрождения[1350]. Женщина, особенно при первых родах, окончательно прощается с девичеством, не только порождает на свет нового человека, но и сама перерождается, становясь матерью. Т. Б. Щепанская в отношении будущих рожениц употребляет термин «метафора смерти», что, по ее мнению, выражается в распространенных практиках деперсонализации женского тела и женского «я».
Женские страхи включали в себя страх собственной смерти, смерти ребенка, внутриутробной или при рождении, появления на свет уродливого младенца. Е. И. Жуковская писала: «Я очень любила детей и, когда была девушкой, мечтала о радости сделаться матерью, но теперь факт этот привел меня в отчаяние»[1351]. На протяжении беременности ее не покидали мысли о собственной смерти и возможном выкидыше.
З. В. Арапова, считая, что вновь забеременела, так описывала свои чувства на страницах дневника:
День проходил за днем… все более и более являлись доказательства, что я беременна. Что я пережила за 2 недели, не могу описать! Страх за новые роды, боязнь новых волнений за жизнь ребенка и т. д. Одну ночь я уже не спала, у меня сделалась нервная бессонница…[1352]
А. А. Знаменская, будучи в пятый раз беременной, признавалась: «Нынче мне часто является мысль о смерти. Не суждено ли мне умереть нынешними родами?.. Умирать хорошо… Как не хочется умирать»[1353]. Она настолько верила в близость смерти, что в преддверии родов составила завещание. И если в истории западного акушерства подобные практики позже XVI века уже не встречались[1354], в России ввиду высокой материнской смертности, примитивности акушерских технологий и зачастую слабой научной подготовки врачей, ожидание смерти было типичной записью в нарративах рожениц. На всем протяжении беременности А. А. Знаменская постоянно размышляла о смерти[1355]. Е. Н. Половцова писала мужу: «Я ужасно боюсь смерти. Родной мой, мне хочется жить и жить»[1356].
Страх женщин перед смертью ребенка был вызван частыми случаями самопроизвольного прерываниями беременности и мертворождениями. В обиходе был термин «выкинуть» («Дай Бог, только чтобы она теперь была бы покойна, чтоб ей теперь не выкинуть, потому что говорят, она теперь беременна»[1357]). Даже у императриц, несмотря на заботу лучших акушеров, роды нередко протекали с осложнениями. Известно, например, что первые роды Александры Федоровны не обошлись без применения акушерских щипцов, которых особенно страшились женщины. Частые случаи самопроизвольного прерывания беременности у дворянок объяснялись общей слабостью их здоровья. Субтильное строение тела (средний вес дворянки в конце XIX века не превышал 55 кг[1358]), особенности дамской одежды (корсеты, шнуровки, подвязки, многослойность одежд, сковывающее движение) накладывали отпечаток на способность к деторождению. Многочисленные выкидыши (выкидышем называлось рождение плода раньше 28 недель от начала беременности) у женщин из состоятельных семей врачи объясняли изнеженностью организма и его общей слабостью. Врачи противопоставляли поведение женщин из высшего сословия образу жизни крестьянок, сопряженному с регулярной тяжелой работой, что, по их мнению, делало тело женщины крепким и выносливым в родах. В развивавшемся медицинском дискурсе особое место занимала тема, связанная с женской сексуальностью. Обосновывался тезис о вредности половых отношений между супругами во время беременности. Врачи утверждали, что причиной самопроизвольного прерывания беременности выступало сексуальное возбуждение женщины и половая невоздержанность супругов.
Драматичная картина частых беременностей и их невынашиваний представлена на страницах дневника Т. Л. Сухотиной-Толстой (старшей дочери Л. Н. Толстого), которая неоднократно находилось в положении. Самые сильные тревоги были вызваны страхом внутриутробной смерти плода и собственной смерти во время родов. Текст ее дневника буквально пестрит «метафорами смерти»:
Галантный XVIII век в корне изменил представления о русской женщине, ее правах, роли, значимости и месте в обществе. То, что поначалу казалось лишь игрой аристократии в европейскую жизнь — указами Петра I дамам было велено носить «образцовые немецкие» платья с корсетом и юбками до щиколоток, головы вместо венцов и кик украшать высоченными прическами, а прежнюю одежду «резать и драть» и, кроме того, участвовать в празднествах, ассамблеях и ночных балах, — с годами стало нормой и ориентиром для купеческого и мещанского сословий.
Сексуальная жизнь женщин всегда регламентировалась властными и общественными институтами, а отношение к ней многое говорит о нравах и культурных нормах той или иной эпохи и страны. Главный сюжет этой коллективной монографии – эволюция представлений о женской сексуальности в России на протяжении XI–ХХ веков. Описывая повседневность представительниц разных социальных групп, авторы обращаются к целому корпусу уникальных исторических источников: от церковных сборников наказаний (епитимий) до медицинских формуляров российских родильных домов, от материалов судебных дел до различных эгодокументов.
Книга знакомит читателя с историей насилия в российском обществе XI—XXI вв. В сборник вошли очерки ведущих российских и зарубежных специалистов по истории супружеского насилия, насилия против женщин и детей, основанные на разнообразном источниковом материале, большая часть которого впервые вводится в научный оборот. Издание предназначено для специалистов в области социальных и гуманитарных наук и людей, изучающих эту проблему.
Данное исследование являет собой первую в российской исторической науке попытку разработки проблемы «истории частной жизни», «истории женщины», «истории повседневности», используя подходы, приемы и методы работы сторонников и последователей «школы Анналов».
О «женской истории» Древней Руси и Московии мы не знаем почти ничего. Однако фольклорные, церковно-учительные и летописные памятники — при внимательном их прочтении специалистом — могут, оказывается, восполнить этот пробел. Из чего складывались повседневный быт и досуг русской женщины, как выходили замуж и жили в супружестве, как воспитывали детей, как любили, на какие жертвы шли ради любви, какую роль в жизни древнерусской женщины играл секс — об этом и еще о многом, многом другом рассказывается в книге доктора исторических наук, профессора Натальи Пушкаревой.
Фридрих Великий. Гений войны — и блистательный интеллектуал, грубый солдат — и автор удивительных писем, достойных считаться шедевром эпистолярного жанра XVIII столетия, прирожденный законодатель — и ловкий политический интриган… КАК человек, характер которого был соткан из множества поразительных противоречий, стал столь ЯРКОЙ, поистине ХАРИЗМАТИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТЬЮ? Это — лишь одна из загадок Фридриха Великого…
С чего началась борьба темнокожих рабов в Америке за право быть свободными и называть себя людьми? Как она превратилась в BLM-движение? Через что пришлось пройти на пути из трюмов невольничьих кораблей на трибуны Парламента? Американский классик, писатель, политик, просветитель и бывший раб Букер Т. Вашингтон рассказывает на страницах книги историю первых дней борьбы темнокожих за свои права. О том, как погибали невольники в трюмах кораблей, о жестоких пытках, невероятных побегах и создании системы «Подземная железная дорога», благодаря которой сотни рабов сумели сбежать от своих хозяев. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В монографии рассматриваются территориально-политические перемены на Руси в эпоху «ордынского ига», в результате которых вместо более десятка княжеств-«земель», существовавших в домонгольский период, на карте Восточной Европы остались два крупных государства – Московское и Литовское. В центре внимания способы, которыми русские князья, как московские, так и многие другие, осуществляли «примыслы» – присоединения к своим владениям иных политических образований. Рассмотрение всех случаев «примыслов» в комплексе позволяет делать выводы о характере политических процессов на восточнославянской территории в ордынскую эпоху.
Книга в трёх частях, написанная Д. П. Бутурлиным, военно-историческим писателем, участником Отечественной войны 1812 года, с 1842 года директором Императорской публичной библиотеки, с 1848 года председатель Особого комитета для надзора за печатью, не потеряла своего значения до наших дней. Обладая умением разбираться в историческом материале, автор на основании редких и ценных архивных источников, написал труд, посвященный одному из самых драматических этапов истории России – Смутному времени в России с 1584 по 1610 год.
Для русского человека имя императора Петра Великого – знаковое: одержимый идеей служения Отечеству, царь-реформатор шел вперед, следуя выбранному принципу «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе». Историки писали о Петре I много и часто. Его жизнь и деяния становились предметом научных исследований, художественной прозы, поэтических произведений, облик Петра многократно отражен в изобразительном искусстве. Все это сделало образ Петра Великого еще более многогранным. Обратился к нему и автор этой книги – Александр Половцов, дипломат, этнограф, специалист по изучению языков и культуры Востока, историк искусства, собиратель и коллекционер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Одержимость бесами – это не только сюжетная завязка классических хорроров, но и вполне распространенная реалия жизни русской деревни XIX века. Монография Кристин Воробец рассматривает феномен кликушества как социальное и культурное явление с широким спектром значений, которыми наделяли его различные группы российского общества. Автор исследует поведение кликуш с разных точек зрения в диапазоне от народного православия и светского рационализма до литературных практик, особенно важных для русской культуры.
Натали Земон Дэвис — известный историк, почетный профессор Принстонского университета, автор многочисленных трудов по культуре Нового времени. Ее знаменитая книга «Дамы на обочине» (1995) выводит на авансцену трех европейских женщин XVII века, очень разных по жизненному и интеллектуальному опыту, но схожих в своей незаурядности, решительности и независимости. Ни иудейка Гликль бас Иуда Лейб, ни католичка Мари Гюйар дель Энкарнасьон, ни протестантка Мария Сибилла Мериан не были королевскими или знатными особами.
Книга одной из самых известных современных французских философов Юлии Кристевой «Силы ужаса: эссе об отвращении» (1982) посвящается темам материальной семиотики, материнского и любви, занимающим ключевое место в ее творчестве и оказавшим исключительное влияние на развитие феминистской теории и философии. В книге на материале творчества Ф. Селина анализируется, каким образом искоренение низменного, грязного, отвратительного выступает необходимым условием формирования человеческой субъективности и социальности, и насколько, в то же время, оказывается невозможным их окончательное устранение.Книга предназначена как для специалистов — философов, филологов, культурологов, так и для широкой читательской аудитории.http://fb2.traumlibrary.net.
Период с 1890-х по 1930-е годы в России был временем коренных преобразований: от общественного и политического устройства до эстетических установок в искусстве. В том числе это коснулось как социального положения женщин, так и форм их репрезентации в литературе. Культура модерна активно экспериментировала с гендерными ролями и понятием андрогинности, а количество женщин-авторов, появившихся в начале XX века, несравнимо с предыдущими периодами истории отечественной литературы. В фокусе внимания этой коллективной монографии оказывается переломный момент в истории искусства, когда представление фемининного и маскулинного как нормативных канонов сложившегося гендерного порядка соседствовало с выходом за пределы этих канонов и разрушением этого порядка.