Человек находит себя - [21]

Таня поблагодарила. Девушки понемногу разговорились.

— Трудно в станочном, правда? — спросила Валя.

— Очень.

— Я тоже работала там в прошлом году, так вконец измучилась, — призналась Валя.

— Интересно, отчего именно?

— Да так… — неопределенно ответила Валя, — обстановка такая создалась. — Помолчав, она добавила: — В библиотеке спокойнее.

Больше о своей работе она не сказала ничего.

— У вас тут родные? — спросила Таня.

— Нет, я одна.

— В общежитии живете?

— На квартире. Тут недалеко, у Лужицы; минут десять ходьбы.

— У какой лужицы? — не поняла Таня.

Валя едва заметно улыбнулась.

— Это фамилия такая, — пояснила она, — Егор Михайлович Лужица, бухгалтер… А вы у кого устроились?

— У Соловьевых.

Хлебный шарик в Валиных пальцах как-то само собой сплющился.

— У Соловьевых? — переспросила Валя. Ей показалось, что она ослышалась.

— Да. У меня отдельная комнатка, довольно удобная. Вы заходите как-нибудь, если будет время.

— Спасибо. Я все больше в библиотеке по вечерам, а то дома. Даже в кино редко хожу.

Таня проводила Валю до дверей библиотеки, пообещав заглянуть, когда будет посвободнее. Она спешила в цех.

Выполнить обещание Тане не удалось. Дел было столько, что рабочего времени никак не хватало. Домой она возвращалась поздно, усталая, со свинцовой головой. Всякий раз отказываясь от чая, который предлагала ей Варвара Степановна, она, обессиленная, валилась на кровать с единственным желанием уснуть как можно скорее. Но сон большей частью приходил не скоро, был тревожным и не приносил отдыха.

К Костылеву за помощью Таня обращаться перестала. Поведение его было прежнее. Обещая «быстренько подойти и разобраться», он или не приходил совсем, или давал мимолетные указания, ссылаясь на то, что его куда-то там вызывают. Увидев, что Таня перестала беспокоить его вопросами, он изредка сам справлялся, не нужно ли ей в чем-нибудь помочь, и был очень доволен, когда она отвечала: «Я постараюсь разобраться и сделаю все сама».

История с браком вскоре повторилась. Сысоев не принял на склад большую партию брусков. На этот раз виновата была не таинственно подмененная спецификация, а сама Таня. Это она показывала работнице, как настроить станок, и, проверяя размер брусков, торопилась — на Двух фрезерных станках простаивали рабочие, и нужно было бежать туда.

К счастью, на этот раз бруски оказались длиннее, чем требовалось, и после смены Таня сама осталась, чтобы переделать их. Когда она уходила с фабрики, уже смеркалось. Усталая, она медленно шла по главной, самой широкой улице поселка, которая называлась Советской. Было тепло и тихо. Собирался дождь.

Возле одного из домов Таню остановила музыка. Она лилась из раскрытых освещенных окон. Кто-то очень хорошо играл на рояле Лунную сонату Бетховена.

Таня подошла к забору палисадника, разбитого перед домом, и, взявшись за рейки забора, оперлась на руки подбородком.

На улице никого не было. Таня стояла не шевелясь. Она забыла про усталость, про все свои неудачи. Звуки поглотили ее.

— Музыку слушаете? — неожиданно раздался над самым ухом голос Алексея.

Таня вздрогнула и обернулась. Рядом с Алексеем стоял Ярцев.

— А вы, оказывается, любительница музыки, — сказал парторг.

— Заслушалась, — виновато призналась Таня. — Любимая вещь.

— В чем же дело? Пошли в дом, там слушать удобнее, — предложил Ярцев.

— Как в дом? — не поняла Таня.

— Очень просто, здесь я живу, — ответил Ярцев и обернулся к Алексею: — Заходи, Соловьев.

Он взял Таню под руку. Она отговаривалась. Сказала, что идет домой, что устала, что только на минутку остановилась послушать и что совсем не собирается беспокоить людей своим появлением. Ярцев не слушал.

— Пошли, пошли!

— Зайдите, Татьяна Григорьевна, — подтолкнул под локоть Алексей. — Домой вместе пойдем. Мирон Кондратьевич у нас человек простой.

Они поднялись на крыльцо. Навстречу вышла женщина средних лет в темном платье. Густые, очень светлые и гладко причесанные волосы придавали ее лицу приятную, располагающую простоту.

— Знакомьтесь, — Лиза, моя жена, — сказал Ярцев. — Вот мастера нашего затащил музыку слушать. — Он представил Таню.

Лиза пожала Танину руку.

— Доставай-ка, Елизавета Николаевна, наши любимые пластинки, — сказал Ярцев, подвигая Тане стул: — Усаживайтесь.

— Я думала, у вас на рояле кто-то играет, — призналась она, — так чисто звучит.

— Этой мой секрет, собственное усовершенствование обычной радиолы, — сказал Ярцев, многозначительно поднимая вверх указательный палец. — До смерти люблю фортепианную музыку, хотя сам не смог бы извлечь из рояля ни одного настоящего звука. При распределении талантов мои достались кому-то другому. — Он рассмеялся и, обращаясь к Алексею, сказал: — Вот библиотека, Соловьев, выбирай.

Ярцев подвел Алексея к большой полке с книгами. Алексей вначале разглядывал названия на корешках, потом стал доставать и просматривать книги. Листал. Откладывал те, которые интересовали его. У Ярцева было много редких книг, сохранившихся еще со студенческих лет, и он давно уже обещал показать свою библиотеку Алексею.

В дверях из соседней комнаты показалась мальчишеская взъерошенная головенка.

— Спать сейчас же, шельмец! — пригрозил Ярцев.