Человек из Скотланд-Ярда - [88]

Клик моргнул и посмотрел на старика сначала безмятежно, затем моргнул и снова посмотрел, осознав всепоглощающее чувство изумления и поражения в течение лишь одной доли минуты. Его теория рассыпалась в прах.

Неудивительно, что мистер Харрисон Трент говорил об ухудшении искусства этого некогда знаменитого модельера. Неудивительно!

Этот человек вовсе не был Джузеппе Лоти! Он не был всемирно известным мастером, который в те горькие дни поклялся, что должен пресечь жизнь исчезнувшего Джеймса Колливера.

Глава XXXVII

ОДНАКО КЛИК ОСТАВАЛСЯ по-прежнему невозмутим. Он не выказал ни малейшего следа разочарования, которым наполнило его совершенно неожиданное открытие, но совершенно спокойно попросил, чтобы его представили мастеру, который в это время усердно работал над огромной сценой. Фрагмент, предназначенный для предстоящей индийской выставки, был хорошо выполненной группой фигур. Они занимали значительную часть задней части стеклянной комнаты и представляли тот момент, когда подкреплению удалось прорваться через частокол в Лакхнау[6] и прийти на помощь осажденному гарнизону.

– Пара джентльменов из Скотланд-Ярда, Лоти, приехала, чтобы разобраться с исчезновением молодого Колливера, – так Трент представил гостей. – Вы можете продолжать работу. Они не будут мешать вам.

– Добро пожаловать, джентльмены, – очень рад, – сказал Лоти с той любезностью, которую жители Континента никогда не забывают, затем кивнул и продолжил свою работу, как ему было сказано, лишь добавил с печальным кивком: – Ах! Странное дело, синьоры… Чрезвычайно странное дело.

– Очень, – согласился Клик с другого конца комнаты. – Очень странная история, синьор; и теперь, когда я осмотрел место, могу признаться, что моя теория была неверна, и я, так сказать, погорячился. Знаете, я думал, что там, в полу, может быть раздвижная панель или люк, который вы, парни, здесь могли не заметить и в который мальчик мог упасть или, может быть, отправиться в небольшую собственную экспедицию и потеряться.

– Ну, из всех идиотских идей… – начал Трент, но осекся.

– Смешно? – согласился Клик со своей лучшей идиотской гримасой. – Я понимаю это теперь, когда вижу пол из бетона. Полагаю, что это необходимо из-за химических веществ и воспламеняющейся природы воска? У вас может быть взрыв, если эта штука загорится от брошенной спички или чего-то в этом роде, и что же? Блажен буду, если вижу… – медленно поворачиваясь на каблуках и оглядывая комнату, пропел Клик, сохраняя идиотскую гримасу, – призрак места, куда мог сбежать юный балбес. Но, говорю я, – как будто внезапно натолкнулся на идею, – ты не думаешь, что он стащил что-то ценное и смылся? Не утащил ни денег, ни чего-нибудь в том же духе, о чем вы бы солгали, мистер э-э… Лотос?

– Лоти, пожалуйста, синьор. Я действительно надеялся, что мое имя достаточно известно, чтобы… Пуфф! Нет, я ничего не скрываю, у меня ничего не пропало – ни единой булавки. Мне сказали, что исчезнувший ребенок не из таких мальчиков… – И затем, покачав головой и с сожалением взглянув на автора этих двух глупых теорий о странном исчезновении ребенка, он вернулся к своей работе, нанося последние штрихи на лежащую фигуру, изображающую мертвого солдата, на переднем плане диорамы.

– Никогда нельзя сказать, что будут делать мальчики. Старая поговорка гласит, что «хорошая добыча делает хорошего вора», – безразлично ответил Клик. – Считайте, что мне придется искать что-то более многообещающее. Не возражаете, что я немного подшучиваю?

– Ни в малейшей степени, синьор, – ответил итальянец, сочувственно посмотрел на Трента и пожал плечами, словно говоря: «Это лучшее, что может предложить Скотланд-Ярд?»

Тогда Клик начал поиски среди тарелок, костюмов, просмотра книг и клочков материала, разбросанных по полу, и даже принялся осматривать кувшины, вазы и стаканы, в которые были помещены гроздья срезанных цветов. Их было много – на столах, на стульях и на полках, и даже на платформе композиции – на самом деле их было так много, что их изобилие полностью подтверждало то, что Трент говорил о большой любви старого мастера к цветам.

Клик осмотрел комнату, по-видимому, поверхностно, но на самом деле фотографическим взглядом запечатлел каждую деталь, обнаружив, что он в каждой детали согласен с описанием, которое дал ему Трент.

По всей остекленной стороне висели дешевые кружевные занавески, выходившие на короткий проход, ведущий к узкому переулку, но они были настолько тонкого качества и с таким скудным рисунком, что сетка никоим образом не препятствовала обзору, просто сделав вид немного туманным; поскольку он сам мог видеть с того места, где стоял, окно в противоположной стороне дома и сидящих за этим окном миссис Шерман и ее дочь, занятых своим бесконечным шитьем.

И еще там были жалюзи – из синего льна, на кольцах и шнурах, – с помощью которых, разумеется, можно было регулировать свет в зависимости от обстоятельств. Они были сделаны по образцу тех, что ставят в студиях фотографов: несколько секций над головой и одна, длинная, для той стороны комнаты, которая выходила на короткий проход; и чтобы показать, насколько точным был мимолетный осмотр Клика за всем его кажущимся безразличием, можно отметить, что он заметил особенность, которую не заметил бы и один человек из ста. Жалюзи были смонтированы так, что когда они опускались, занавески оказывались ближе к стеклу, чем они, и наружный наблюдатель продолжал видеть эти занавески.