Человек из Скотланд-Ярда - [86]

– Ого! Даже та-ак! – довольно резко вставил Клик. – Повторите с этого места, пожалуйста! – и он внимательно выслушал, пока Трент повторял свой рассказ. Затем сыщик внезапно дернул головой вверх, хлопнул себя по бедру и, откинувшись на спинку кресла, коротко расхохотался: – Ну что же, банда слепых идиотов! И такая простая маленькая штука!

– В каком смысле, мистер Клик? – удивленно спросил Трент. – Вы, конечно, не хотите сказать, что можете сделать важные выводы из стола и вазы с цветами? Потому что я могу сказать вам, что Лоти без ума от цветов, и у него всегда есть ваза с ними где-то в комнате.

– Действительно? Смею сказать, это естественное проявление художественного темперамента. Но ничего, продолжайте рассказ. Миссис Шерман зафиксировала время, когда заметила эту странную перемену. Была половина пятого, говорите? Как же тогда, я могу спросить, швейцар определил время, когда показал мальчику стеклянную комнату?

– Точно так же. Он определил время точно – по церковным часам. Он помнит, как услышал их, когда добрался до перегородки, и изо всех сил старался достать свои часы, чтобы посмотреть, правильно ли они выставлены. Кроме того, в это время трое из наших художников-оформителей проходили по коридору у подножия короткого лестничного пролета, ведущего к стеклянной комнате. Они выходили выпить чая, и один из них со смехом крикнул швейцару: «Привет, Джинджер, время для чая в Букингемском дворце?» Накануне он выиграл часы на конкурсе певцов, и его знакомые весь день подкалывали его. Таким образом, точное время подхода к двери швейцара с мальчиком было установлено, и три человека могут подтвердить это. Секунду спустя швейцар увидел, как мальчик распахнул дверь и вошел в стеклянную комнату. Повернувшись и спускаясь вниз, швейцар отчетливо услышал, как мальчик сказал: «Добрый день, сэр. Мистер Трент сказал, что я могу подойти и посмотреть, если вы не возражаете».

– Он слышал, что кто-нибудь ответил?

– Нет, не слышал. Он слышал только голос мальчика.

– Понятно… Таким образом, нет фактических доказательств того, что Лоти был там в то время, что, разумеется, делает показания миссис Шерман и ее дочери достоверными, когда они говорят, что комната была пуста.

– Тем не менее мальчик был там, даже если Лоти не было, мистер Клик. Достаточно доказательств того, что он вошел в это место, хотя эти две женщины заявляют, что комната была пуста.

– Именно так… Именно так. А когда два и два не дают четыре, «неладно что-то в Датском королевстве». Что говорит сам Лоти в связи с обстоятельствами? Или он не говорил об этом?

– Да, чтоб мне провалиться! Я пошел к нему спросить самым первым делом. Он объявил, что мальчик никогда не появлялся в стеклянной комнате, насколько ему известно, что он никогда не видел его. Фактически, незадолго до половины пятого он слег с сильным приступом головной боли, надышавшись дымом, поднимающимся от воска, который плавил, вместе с запахом химических веществ, используемых для окраски воска, и что он спустился в свою комнату, чтобы полежать и заснуть. И действительно, он был в своей комнате, спал, когда в половине шестого я пошел за мальчиком и, обнаружив, что стеклянная комната пуста, естественно, отправился на поиски Лоти и стал расспрашивать его о мальчике.

– Когда вы через внутреннюю связь позвонили в стеклянную комнату, чтобы сказать, что мальчик вот-вот поднимется, кто вам ответил? Лоти?

– Да.

– Когда это было? Или вы не можете сказать определенно?

– На часы я не смотрел. Но я должен сказать, что прошло четыре или пять минут до того, как мальчик туда попал, скажем, двадцать пять минут четвертого. Мне кажется, ему не могло понадобиться больше времени, чтобы подняться наверх, если он, конечно же, не остановился ни в одном другом цеху.

– Странно, не правда ли, что Лоти не остался, чтобы поприветствовать мальчика после того, как вы просили его встретить мальчишку и быть с ним добрым? Он это объяснил как-нибудь?

– Да. Он говорит, что из-за головной боли он знал, что, вероятно, будет раздражительным и капризным. А так как я попросил его проявить доброту и внимание к мальчику, он подумал, что лучшее, что он может сделать, – это оставить для мальчика записку на столе, в которой написал, чтобы парень чувствовал себя как дома и осмотрел все, что ему угодно, но чтобы не касался котла, где кипел воск, так как тот легко наклонялся, и мальчик мог ошпариться. Ему было жаль уходить, но его голова болела так сильно, что ему действительно пришлось полежать некоторое время… Я могу сказать, что эта записка лежала на столе, когда я поднялся в стеклянную комнату и не смог найти мальчика. Собственно, она и подсказала мне, куда идти, чтобы найти Лоти и допросить его. Я воздаю ему должное, когда он услышал о таинственном исчезновении мальчика, он забыл про свою головную боль и бросился искать мальчишку. Он обшарил здание сверху донизу; поднял каждый люк, прокрался в каждый уголок, дыру и ящик, в который мог упасть бедняжка. Но все это было бесполезно, мистер Клик. Все! Мальчик исчез без следа. С той минуты, когда швейцар увидел, как тот прошел через раздвижную дверь и вошел в стеклянную комнату, мы не обнаружили даже малейшего намека на след, и с тех пор мы не смогли этого сделать. Он ушел, исчез, словно растворился в воздухе, и если есть хоть какой-то признак того, что он в этом мире…