Человек из Скотланд-Ярда - [89]

Если это небольшое несоответствие требовало какого-либо комментария, Клик ничего не сделал; просто взглянул на жалюзи и снова отвел взгляд, продолжая осматривать книги и вазы с цветами и бесцельно блуждая по комнате.

Внезапно он сделал необычную вещь, которая была очень важна для мистера Нэркома, который так хорошо знал «знаки» друга. Скитания по комнате привело Клика за спину занятого делом мастера, который как раз в этот момент наполовину повернулся и протянул руку, чтобы взять упавший на пол инструмент, и его запястье немного высовывалось за манжетой его рабочей блузы. Нэрком увидел быстрое движение взгляда Клика в направлении этой руки, затем быстрое движение взгляда к лицу мужчины и снова туда и назад. Суперинтендант знал, что будет, когда его великий союзник начал поглаживать свои карманы и копаться в них, как будто пытаясь что-то найти.

– Мне не везет! – сообщил Клик, нетерпеливо дергая головой. – Ни единой сигареты, мистер Нэрком; а я резко глупею, если не могу покурить, когда пытаюсь думать.

Не затруднит принести мне пачку? Вот! – он нацарапал что-то на листе из блокнота и протянул суперинтенданту. – Это марка, которая мне нравится. Не стоит приносить мне другие. Принеси, ладно? Будь другом.

Нэрком не ответил, а просто вышел из комнаты со скомканной запиской в кулаке и спустился вниз так быстро, как только мог. О том, что он делал дальше, расскажем потом. Пока достаточно будет сказать, что если бы кто-нибудь посмотрел через восемь или десять минут, Нэрком стоял на улице в переулке, у окна дома в котором миссис Шерман и ее дочь все еще сидели с шитьем.

Между тем Клик, похоже, вовсе забыл о том, что было главной причиной его присутствия в этом месте и увлекся созерцанием создания сцены и задавал старому итальянцу бесконечные вопросы относительно того, чем он занимался.

– Ого! Вы же не хотите сказать мне, что сами делаете все, от начала до конца, – моделируете фигуры, группируете их, рисуете задник и все такое? – протянул с удивлением сыщик. – Вы делаете это? Мой бог! Но это же чудо! Этот задник – один из лучших, которые я когда-либо видел. И фигуры! Я мог бы поклясться, что этот парень, со шпагой в руке, живой, если бы я не знал истины. И что касается этого мертвого парня здесь, на переднем плане, над которым вы работаете он чудо. Чем вы создаете удивительные фигуры? Или вы их вообще не создаете?

– Синьор, все они чучела. Есть плетеный каркас, покрытый холстом, а внутри хлопковые отходы, старая бумага, солома.

– Вы не шутите! Ну, я в восторге! Ничего, кроме отходов и соломы? И он, этот парень там – сипай с пистолетом в руках… Господи! Черт! Надеюсь, я ничего не испортил!

Ибо, наклонившись, чтобы указать на фигуру сипая, Клик запнулся о край низкой платформы, потерял равновесие и растянулся так неловко, что упал на композицию, задев рукой мертвого солдата. К счастью, однако, ни одна фигура не была сброшена, и даже «мертвый солдат» выдержал удар необычайно хорошо, даже без вмятины, хотя Клик упал почти прямо на фигуру, и его ладонь ударила по груди.

– Нет! Нет! Нет! – воскликнул итальянец с сердитым нетерпением. – Осторожнее, синьор! Бык в посудной лавке менее опасен!..

И он повернулся спиной к Клику, хотя тот был обильным в своих извинениях и выглядел предельно опечаленным. Однако через некоторое время он сменил линию поведения, когда заметил мистера Нэркома в доме через проход.

– Дело вот в чем: во всем виноваты эти световые блики, – воскликнул детектив. – Тело может наткнуться на что-либо, когда свет таким образом проникает в это место. Нужна тень!

Он молниеносно пересек комнату и, потянувшись вверх, внезапно дернул вниз жалюзи. Но прежде, чем Трент или итальянец могли возразить против такого вмешательства, Клик, казалось, сам осознал, что скандал не решит проблемы, и, отпустив жалюзи, позволил пружине вернуть их на место.

Проделав эти странные манипуляции, он заявил:

– Стало хуже! Делает это благословенное место слишком темным; так что в конце концов виноват не свет.

– Мне следовало подумать, что даже дурак мог бы понять это! – почти заорал мастер. – Света и так мало, дурак. Уже почти сумерки!

И, словно в отвращении, слишком сильном для слов, он резко выдохнул и, повернувшись лицом к композиции, снова вернулся к своей работе над сценой.

Клик не ответил. Трент тоже. К этому времени даже он начал думать, что счастливая случайность больше, чем разум, причина многочисленных успешных расследований этого легендарного человека; что он на самом деле был не более чем везучим дураком; и, после еще десяти минут мирения с его сумасшедшими методами, Трент уже решил обратиться к Нэркому, чтобы тот передал дело другому сыщику, когда случился феерический финал в лучшем стиле Клика.

Все, что Трент потом мог ясно вспомнить – это внезапный звук грохочущих шагов на лестнице. Дверь перегородки внезапно распахнулась, чтобы впустить мистера Маверика Нэркома, за которым бежали два или три испуганных работника фирмы. Суперинтендант закричал:

– Давайте, давайте!

Помещение наполнил дикий грохот падающих фигур, рычание, вопли, крик, и когда Трент повернулся лицом к композиции Лакхнау, среди сваленных в кучу упавших пейзажей и разбитых восковых фигур, в середине руин, лежал на спине «синьор», а его руки были скованы стальными наручниками. Над ним возвышался Клик и, опустив колено на грудь мастера, с выражением ярости в глазах ревел: