Человек из Преисподней. Джунгли - [228]
…Если и есть ад на земле – это точно Джунгли, ворчал Илья, ковыляя рядом. Это был первый день, когда сдох топливник платформы-самоделки и они шагали бок о бок – мелкий опирался на костыль, а Серега поддерживал, помогая освоиться. Холодина! Еще Данте говорил, что девятый круг ада – ледяной. Озеро Коцит, в которое грешники вмерзли по горло и испытывают вечные муки холодом. Есть у нас в Доме секта. Ну как секта… небольшой кружок, человек пятнадцать. Так вот они тоже считают, что мы живем в ледяном аду. Бог не стерпел выкрутасов человеков и стер с лица земли. Правда, у сектантов ещё на контрóллеров завязано – якобы на поверхности теперь совсем другая цивилизация. Машинная. И вообще – так, чисто умозрительно – очень даже стройная теория получается. Ведь чем отличается человеческая цивилизация от машинной? С точки зрения высшего организма – бога, отстраненно взирающего на копошение мелких букашек внизу – ничем. И те и те занимаются какой-то не совсем понятной фигней. И те и те – воспроизводят сами себя. И те и те имеют какие-то свои, понятные только им, цели. И обе цивилизации хотят выжить: в машинах это заложено программой, а в людях – инстинктом, что, по сути, та же самая программа, только биологическая. Но вот вреда окружающему миру, который создал этот самый бог, машинная цивилизация все же меньше несет – она более рациональна и логична, ей чужды алчности, жадности и прочие людские пороки. И разве не могла богу прийти в голову мысль заменить неблагодарных человеков, забывших его?.. Запросто, проворчал Серега. Уже пытался две тысячи лет назад. Был прецедент… Знайка печально усмехнулся. Программатор так и не сказал, как обстоят дела на поверхности. Только испугать попытался. И в записках Дюмина и Родикова тоже понимания нет. И как же не хочется мне верить, что наверху теперь пустоши!.. Что-то не везет человечеству раз за разом, кивнул Серега. Наверно, и впрямь за дело… Знайка пожал плечами. Человечество не образчик нравственности. Это так. Но у нас есть очень важное качество: мы умеем учиться. Воспитать в себе человека – тяжело. Но можно и нужно. Может, мы просто не успели его воспитать и апокалипсис грянул раньше? А может, это одна из наших ошибок на пути взросления и мы все же пройдем ее, оставим позади? Все зависит от угла зрения. Помнишь Голос Глубин? Ты ведь тоже тогда, услышав, посчитал, что мы в преисподней. Что мы, остатки человеческой цивилизации, наказаны и судорожно выживаем в аду. Но разве не может быть наоборот?.. Разве не может оказаться, что Дом – это Ковчег, в котором спаслись те, кому суждено возродить человечество?..
– Серег. Серега-а-а…
Сотников вскинулся – Знайка, пододвинувшись поближе, тормошил его за плечо.
– Заснул что ли?
– Есть немного… – зевнув, потянулся он. В последнее время, как перешли на совсем уж урезанный паек, организм начинал впадать в ступор. Стоило только оказаться в покое. Тело словно понимало необходимость строжайшей экономии – и выключалось, оставляя в работе только какие-то сторожевые системы. Сотникову, открывшему в себе это новое состояние, оно нравилось – порой он даже сравнивал себя с контрóллером. Боевая машина. Морф.
– Идем?.. – спросил Илья
– Да, встаем, – Серега встряхнул головой, сгоняя остатки тяжелой мутной дремоты… – Нечего рассиживаться. До вечера еще километра три одолеем – и нормально.
Тронулись – и опять упругой подушкой ударил ветер. И снова двинулся навстречу бетон, и снова поплыли мимо, появляясь из мрака впереди и исчезая во мраке сзади, кольца тюбинга.
– Слушай. Я тут подумал. А что будем делать, когда и этот фонарь сдохнет? – спустя пару минут спросил Знайка. – Ослепнем же…
– Не бзди, – бодро отозвался Серега. – ПСО и без света может. Тем более тут прямо и прямо. По стеночке, по стеночке… – он усмехнулся. – Да и скоро уже. Вчера двести девяностый прошли. Еще пару дней – и выйдем на нулевой. Жопой чую.
– Жопа – это аргумент, – проворчал Илья. – Но знаешь… стремно как-то. Сколько мы?.. Четыре обвала уже прошли? И все не полные, все время полгалереи – но свободно. Прет нам – дьявольски. Согласен?..
Серега пожал плечами. Может, и прет. Что касается обвалов – так точно прет. Обвал – это тупик. И тогда все. Ни вперед ходу нет, ни назад. Отрезаны от всего мира. Ложись возле обвала и помирай.
– Если что – патроны есть… – помолчав, сказал он.
– Пистолет? – деловито поинтересовался Знайка.
– Пулемет, – Серега похлопал по ствольной коробке СКАРа. – Как дам длинной – даже сообразить не успеешь.
– Ну и ладно. Ну и хорошо, – успокоенно ответил Илья. Вздохнул… – Но лучше сначала нулевой увидеть. Хоть одним глазком! А потом и подохнуть можно.
Серега промолчал. Подохнуть так подохнуть. Подумаешь…
Мысли о смерти теперь редко приходили ему в голову. Не то что в первые дни. Тогда ведь разом все навалилось. И потеря обоймы, и Знайка – непонятно еще было, выкарабкается или нет. Первые дни Илья редко приходил в себя. Очнется ненадолго – и назад в беспамятство. Организм боролся, и Серега прикладывал все силы, чтоб вытянуть товарища. Сумел. Но пока тянул – чего только в башку не лезло. Теперь же… То ли притупилась вот эта острота ощущения обреченности, когда один на руках с полумертвым товарищем, а то ли привык уже к мысли, что впереди страшный нулевой и нет хода назад… А может, и дохлый от усталости организм настолько уже изнемог, сипел еле-еле на пределе слышимости, что на себя стало уже действительно плевать… Но скорее всего – влиял Знайка. Илья был поразительно равнодушен к смерти. Дойти до нулевого и
