Человек-эхо - [15]

Я поинтересовался, где находится мать Роберта; отец сообщил, что она ушла от него в феврале 1990 г., когда Роберту было три годика, и ни Роберт, ни Гэри Кин с тех пор ее не видели. Пока мы разговаривали, Роберт оставался в коридоре. Мы обсудили причины моего визита и продолжающееся отсутствие Роберта в школе: отец заявил, что мальчика регулярно травят одноклассники, отчего тот страдает тревожным расстройством, а также неопределенно упомянул о домашнем образовании, хотя не сумел развить эту мысль или предоставить какие-то доказательства тому, что домашнее образование в семье действительно имеет место.

Отец описал Роберта как в общем и целом здорового ребенка, который хорошо спит и ест, хотя имевшие место медосмотры в школе показывают, что Роберт отличается существенным недостатком веса (оценка 2 по центильной шкале[8] сообразно его возрасту и росту). На левой стороне лба ребенка, прямо под волосами, имеется шрам. Отец отказался дать разрешение на доступ к медицинским картам Роберта.

При осмотре спальни Роберта я спросил, почему на кровати ребенка отсутствует постельное белье. Отец объяснил, что оно в стирке, поскольку ребенок регулярно мочится в постель.

Я попросил разрешения пообщаться с Робертом наедине, каковое после некоторых колебаний со стороны отца мне было предоставлено. Игрушек у Роберта совсем немного, и в их числе две изрядно потрепанные книги в твердом переплете, которые после долгих уговоров с моей стороны он согласился мне показать. Первая — это «Джеймс и чудо-персик»[9], а вторая — достаточно сложный медицинский словарь. Я уверен, что обе книги библиотечные, хотя не могу это подтвердить. Я спросил, понимает ли он что-нибудь в словаре, и мальчик ответил, что нет, но ему нравятся картинки.

В школе заявили, что Роберт — смышленый ребенок, не по возрасту начитанный. Поначалу он вел себя тихо и робко, но начал понемногу открываться по ходу нашей беседы. На мой вопрос, есть ли у него какие-то друзья среди сверстников, Роберт отвечать отказался, а что касается взрослых, то непохоже, чтобы на его жизнь оказывали влияние еще какие-либо люди, помимо отца с дядей. В ходе нашей беседы он держал в руках блокнот, перетянутый резинкой. Ребенок не позволил мне заглянуть в его содержимое, а когда я стал настаивать, закричал «Нет!» и «Это мое, я не разрешаю вам лезть в мои личные дела!».

Под конец отведенного на посещение часа отец прервал наш разговор, заявив: «Вам пора, нам надо уходить».

Рекомендации: Домашнее окружение определенно ниже общепринятых стандартов касательно чистоты и гигиены, причем оба опекуна курят, а также регулярно используют в речи нецензурные слова-паразиты. По этой причине¸ а также по причине малого веса тела Роберта я уверен в том, что вряд ли он способен достигнуть разумных стандартов здоровья и физического развития без содействия местных властей. Таким образом, мне хотелось бы передать дело Роберта на межведомственное рассмотрение, с перспективой дальнейшей экспертной оценки специалистами управления полиции Хэмпшира и представителями «Ранней помощи»[10]. В дополнение рекомендую затребовать судебный ордер для получения доступа к медицинским картам Роберта, что может пролить некоторый свет на сложившуюся ситуацию. Из первоочередных мер необходимы беседа с директором школы на предмет прояснения обвинений в травле, чтобы Роберт мог как можно скорее вернуться к учебе, а также консультация школьного психолога.

В ходе дальнейшего расследования ребенок может оставаться в семье.

Глава 9

Они едут в ржавом «Лендровере» в полном молчании. То и дело Джесс бросает взгляды в сторону Гриффина, желая, чтобы тот заговорил, но не осмеливается открыть рот. Где-то через четверть часа езды он встречается с ней взглядом. Бурчит:

— Хватит на меня пялиться.

— Скажи, почему ты мне веришь? Та тетка-детектив в больнице говорила, что, по-твоему, тут есть некая связь с каким-то другим делом…

Гриффин бросает в ее сторону колючий взгляд:

— Так ты все слышала?

— Скажи мне!

Он колеблется, а потом сворачивает с дороги. Заруливает на какую-то темную колею и останавливает машину. Вырубает мотор. Джесс смотрит в боковое окошко и в наступившей тишине вдруг сознает, насколько далеко она от всех и вся и какая она дура. Гриффин наклоняется к ней, и ее рука уже хватается за внутреннюю ручку дверцы — скорее бежать! — но он тянется к коврику перед задним сиденьем и вытаскивает оттуда черный рюкзак. Джесс тяжело дышит, и он замечает, что она уже собралась сделать. Пренебрежительно косится на нее.

— Да елки-палки! — бормочет он. Опять примолкает. — Ты что, вообще по жизни дерганая?

Джесс бросает взгляд на рюкзак. Что у него там может быть? Мертвое животное? Отрубленные пальцы?

— Не знаю, — нервно отвечает она.

Гриффин секунду сердито смотрит на нее, а потом открывает верх рюкзака.

— Все это началось два года тому назад, — говорит он. Вытаскивает из рюкзака потрепанную картонную папку, кладет себе на колени, открывает. Другой рукой включает плафон освещения салона. — Меня вызвали на место преступления — изнасилования и удушения женщины, которую явно связывали и пытали перед тем, как убить. — Гриффин перебирает в руках стопку листков, в которых Джесс узнает полицейские фото с места преступления, и передает ей одну. Она ахает. Видит залитую режущим светом бледную кожу, темные синяки. Лицо с закрытыми глазами. — Двадцать один год, официантка из одного местного кафе. Ее звали Лиза Кершоу.