Человек дождя - [11]

— Завещание: последняя воля Сэнфорда Бэббита.

Чарли единственный имел неоспоримые права на наследство, поэтому он внимательно слушал Муни, но пока радоваться было нечему.

Все, что требовалось от Муни, это сказать: «Это все твое, сынок», но именно этого Чарли и не услышал. Но он сохранял хладнокровие. Жизнь — тот же покер, и ты не должен раскрывать карт, пока партнеры не сделали ставок.

— Теперь мы приступим к оглашению завещания, но до этого, по просьбе вашего отца, я должен прочесть еще кое-что. Вы не возражаете? — Джон Муни взглянул на Чарли поверх очков.

— С какой стати? — пожал плечами Чарли.

Слава Богу, это было письмо, а не одно из этих отвратительных загробных видеопосланий. По крайней мере, не придется смотреть на старика. Надо просто слушать. Но все равно ему стало не по себе.

Муни коротко кивнул и вскрыл запечатанный конверт.

Он достал два сложенных листа плотной, неизменно дорогой бумаги и аккуратно развернул их. Чарли узнал виньетку — инициалы отца.

— Моему сыну Чарли Бэббиту. Дорогой Чарльз, — начал адвокат. — Сегодня мне исполнилось семьдесят лет.

Я старый человек, но не такой старый, чтобы не помнить ясно тот день, когда мы принесли тебя из роддома, твоя покойная мама и я. Ты был замечательным ребенком, жизнерадостным и многообещающим.

Чарли внутренне поморщился. Опять это проклятое слово «многообещающий». Любимое словечко отца.

— И я помню также, — продолжал читать Муни, — тот день, когда ты ушел из дому, переполняемый обидами и грандиозными планами. Ты думал только о себе.

Адвокат прервал чтение, ожидая реакции Чарли. Но лицо Чарли по-прежнему ничего не выражало.

— Я могу понять и простить твое неприятие жизни, которую я предложил тебе, всего того, что принято ценить в нашем кругу.

— Это его слова — заметил Чарли с мягкой улыбкой, — я словно слышу его голос.

— Но поскольку ты вырос без матери, — продолжал Муни, не отрывая глаз от письма, — твоя черствость вполне объяснима., Ты не хотел даже делать вид, что любишь или, по крайней мере, уважаешь меня. Все это я прощаю. Но твое нежелание писать, звонить, хоть как-то примириться со мной оставило меня без сына. Я желаю тебе того, чего желал всегда. Я желаю тебе добра, Джон Муни закончил чтение, сложил письмо так же аккуратно, как и разворачивал его, и спрятал обратно в конверт. Очевидно, старый адвокат был тронут. Он деликатно кашлянул, но Чарли не издал ни звука. Он молча сидел, ожидая развязки.

Теперь поверенный вскрыл завещание, объемистый документ в хрустящей голубой обложке. Не глядя на Чарли, он начал читать;

— Чарльзу Сэнфорду Бэббиту я завещаю тот самый «бьюик» с откидным верхом, вошедший в мою жизнь, как и мой сын, в 1962 году. Он служил мне верой и правдой долгие годы. Может быть, глядя на него, сын вспомнит меня добрым словом. А также право владения моими призовыми розовыми кустами. Может быть, они напомнят ему о значении мастерства и стремления к совершенству.

Смутные подозрения Чарли начали принимать четкие очертания. Он всей своей шкурой чувствовал подвох.

— Что касается дома и прочего движимого и недвижимого имущества, им следует распорядиться в соответствии с условиями, оговоренными в особом приложении к настоящему завещанию.

Муни принялся складывать документы.

— Распорядиться? Особое приложение? Что это за особое приложение? Какого дьявола, в конце концов, все это значит? — спокойно спросил Чарли. — Эта последняя часть?

— Это означает, что состояние, которое после уплаты налогов составляет более трех миллионов долларов, переходит под опеку. В пользу анонимного облагодетельствованного лица.

— И кто же это? — Чарли напрягся, но голос его оставался ровным. Ничто не должно выдать его, пока Муни не выложит всего, что он хочет знать.

Джон Муни бережно убрал бумаги в свой «дипломат».

— «Анонимный» означает, что я не могу назвать вам его имени, — твердо сказал адвокат. Завещание прочитано, все, что требовалось от поверенного, он выполнил.

— Кто контролирует эти деньги? Вы?

Муни покачал головой:

— Мистер Сэнфорд назвал имя, но не разрешил мне открывать его вам. — Он поднялся и протянул руку за своей мягкой шляпой.

— И… как все это будет выглядеть? — настаивал Чарли. Он чувствовал себя так, будто перед ним захлопнулась железная дверь и он, Чарли Бэббит, остался на морозе.

— Извините, — непреклонно покачал головой Муни. — Больше я ничего не могу вам сказать, — Он направился к выходу, провожаемый пристальным взглядом Чарли. Подойдя к дверям, адвокат оглянулся:

— Мне очень жаль, сынок. Я вижу, как ты разочарован, но…

— Разочарован? — свирепо выкрикнул Чарли, вскакивая со стула. — С какой стати мне быть разочарованным? Я получил прекрасную подержанную машину, не так ли? А розовые кусты? Черт возьми, не надо забывать об этих говенных розовых кустах!

Этот взрыв ярости привел старого адвоката в некоторое замешательство. Но Чарли, охваченный злобой, не замечал этого.

— Этот… Как вы его назвали? «Благодетель!»

— Облагодетельствованное лицо, — тихо произнес Муни. — Анонимный наследник.

— Это долбаное лицо получит три миллиона долларов! Но получит ли он РОЗОВЫЕ КУСТЫ? Нет, черт побери! Розовые кусты папочка приберег для своего единственного сына! Я думаю, что этот мерзавец выплачет все глаза!