В вихре жизни Берни ла Планту никогда не удавалось поймать миг удачи. Время от времени, когда он порой запутывался в бесконечном круговороте событий, ему иногда удавалось увидеть его золотое мерцание, многообещающее, дразнящее ложными надеждами и явно недостижимое для него. Жизнь всегда забирала у Берни свой самый дорогой приз, и из-за своей медлительности он никогда не мог завладеть им. Некоторым людям везет постоянно благодаря их таланту, блеску ума. Берни был не из их числа. Иным даруется удача после долгих усилий, как награда за тяжелый честный труд. Берни ла Плант определенно не принадлежал и к таким людям.
Он не был удачливым, талантливым, не был выдающейся личностью, и тяжелая работа была не в его характере. Ему больше подходила погоня за легкими долларами, мелкое мошенничество и воровство, и время от времени укрывательство краденого. Что бы ни попадалось ему под руку — он прикарманивал все, не будучи особенно разборчив.
Никаких серьезных, заранее спланированных действий, силового давления или, упаси Боже, насилия. Просто Берни обладал чутьем на доллары или считал, что обладает. Но события разворачивались таким образом, что Берни не везло как на поприще мелкого преступления, так и в безделье, которое он проповедовал много лет. Он никогда не зарабатывал настоящих денег, а ловили его часто.
Но пусть у вас не сложится неправильное впечатление о Берни. Он был в общем-то неплохим парйем, совсем неплохим. Он просто много раз оступался, заходил в тупик и стал потерянным человеком. Берни стало слишком трудно двигаться по дороге жизни, поскольку он утратил цель своего путешествия.
По иронии судьбы, Берни труднее давалась жизнь нечестным путем, чем иным людям — честность. Ему постоянно приходилось делать над собой усилия. Узкие плечи Берни опускались под тяжестью его нечестивого образа жизни, и он постоянно ощущал усталость от этого.
Если жизнь предлагает вам звездный час, она требует взамен лишь одного, одного и того же от всех, будь то удачливые, талантливые или прилежные. Нужно выпрямиться и посмотреть жизни прямо в глаза, прежде чем можно будет пожинать ее плоды.
Но Берни ла Плант не смотрел прямо в глаза ни жизни, ни кому бы то ни было, еще с тех пор, как тридцать пять лет назад в детском саду отводил взгляд от сердитых очей воспитательницы, желающей знать, не Берни ли украл у нее красный карандаш (а он действительно стащил его, и тот теперь пылал в его кармане, пока она ругала пятилетнего Берни прямо перед всей гогочущей группой малышей).
Итак, если бы вам вздумалось отправиться на поиски героя, надо было бы быть полным идиотом, чтобы даже представить себе Берни ла Планта в подобной роли. Он меньше всего подходил для этого. Такой щуплый и тощий, с маленькими черными хитрыми и блестящими глазками, узко посаженными по обе стороны от огромного носа; с неровно подстриженными волосами; в потрепанной одежде; с шаркающей походкой и мельтешащими нервными движениями рук; точно нечаянными косыми взглядами через плечо, вечно разведывающими, что там еще ему угрожает. Словом, у него на лбу было написано, что он неудачник. Ничего героического, подумали бы вы, и Берни первым согласился бы с вами.
Но что замечательно в жизни, так это ее постоянные сюрпризы. Стоит вам подумать, что ваше время пришло, как Жизнь тут же вносит свои поправки, выбивает вас из колеи. И вы вдруг понимаете, что кто-то сыграл с вами злую шутку. И, как это ни парадоксально, может быть, именно такую шутку сыграл с собой сам Берни. Но в тот момент Берни даже не собирался включаться ни в какую игру Жизни. Он находился в комнате № 17 — зале здания суда, где его судили за вымогательство и за продажу нескольких коробок с двадцатилитровыми банками украденной латексной краски. Краски, о Боже мой! Суд мог бы не возбуждать дела против него, что значат какие-то чертовы банки с краской по сравнению с бесконечностью Вселенной! Песчинка в море, да и только. Но правосудие так не считало. Суд присяжных рассмотрел обвинение Бернарда ла Планта в тайной продаже украденных товаров, что делало его, согласно закону, соучастником кражи, добавил к этому еще пару-другую неблагоприятных подробностей, и Берни от всего этого было явно не по себе.
На счету у Берни было несколько приводов по незначительным поводам, но, слава Богу, дело никогда не доходило до обвинения, и никогда он не представал перед судом. Но на этот раз ситуация была явно не в его пользу.
Эта афера с краской с самого начала не нравилась Берни. Если бы не его дурацкая работа по очистке ковров, за которую ему платили по пять долларов в час и после которой он прямиком бежал в ванную, он бы и не подумал о краске, — слишком это было рискованно. Если бы он не связался с тем янки, который сам предпочитал скрываться, а подставлял Берни, его бы тогда не поймали. Если бы он тогда не остановился, чтобы подобрать упавшие коробки во время перевозки краденого всего лишь в квартале от 14-го полицейского участка или если бы ему достался более опытный адвокат, уже имевший опыт подобных дел, а не эта назначенная судом девчонка, у которой еще молоко на губах не обсохло — если бы, если бы, если бы… Бесконечные «он мог бы», «он бы», «ему следовало бы»… Это были самые главные и употребительные слова в лексиконе ла Планта.
