Чел. Роман - [90]

Снова и снова Чел прослушивает записи-эталон. Но аудио ему кажется мало. Он просит отца дать ему видео. Отец соглашается, но просматривают они его вместе. Нарезка из трех выступлений JDF – с фортепиано, с оркестром, в спектакле – дополняется, по настоянию отца, Блейком78 в лучшие годы. Последнего Чел видит впервые. Слышал до этого, но не впечатлился. Не меняется его мнение и теперь. Безусловно, конгениально, с отцом можно согласиться, но отчего-то не хочется слушать вновь.

– Отчего? – спрашивает отец.

Чел пожимает плечами.

– Просто так… Он не мой.

– Немой?

– В смысле, не в моем вкусе.

– А… Мне уже всякое слышится… Как знаешь… Но я бы рекомендовал все же не зацикливаться на этом латино… Гений, конечно, но…

– Что?

– Гений ничему не учит. Задает планку. Восхищает. Заставляет молиться на себя. Но кого-то доводит до истерики. Или вовсе убивает. Чтобы учиться у него, надо быть ему равным или выше…

– Я учусь, – мрачно обрывает Чел демагогию отца, который на секунду застывает с открытым ртом, после чего выдавливает неожиданное для себя:

– Дай Бог… Так ведь эти верующие говорят? Хм… Дай Бог… Что может дать тот, кого нет? – вздыхает отец и закрывает ноут. Берет его под мышку и удаляется, бросая на ходу: – Распевка через полчаса, не забудь.

Он не замечает, с какой тоской сын смотрит на ноут. Чел, так же как и Чарли, надеялся, но так же как и Чарли – зря.

На El Bon Combat вместе с Чарли и отцом выезжает мама. После случая на набережной она появилась в яме всего лишь раз. Чарли подозревает, что это решение отца. При встрече в аэропорту влажные глаза мамы доказывают ее предположение. Но отец бесцеремонно прерывает дамские «чмоки», подталкивая женщин к стойке регистрации. Они опаздывают. Снег идет третьи сутки. Дороги встают. С вылетом проблемы. Но их рейс в отличие от многих не задерживают. Приходится спешить.

Уже после взлета мама всматривается в глаза дочери и понимает: тот парень, с которым она однажды видела Чарли и который для нее основной источник бед, не выходит у нее из головы. Чарли о том случае и не подозревает…

Мама сталкивается с ними в парке, на острове посреди пруда. Она оказывается там случайно – сорвалась встреча с клиенткой – до следующей полчаса. Парочка, которая кормит с мостика выводок огарей, уже издалека кажется ей наполовину знакомой. Подойдя ближе, мама понимает, что не ошиблась – это ее дочь. Но привлечь к себе внимание не решается. По геометрии расположения тел и ног ясно – он и она не просто друзья. Это волнует. Мама не без удовольствия наблюдает за ними. Дефект кистей у парня замечает не сразу. Уже на последнем куске батона по реплике в ответ на замечание охранника становится ясно, что парень слышит и говорит. Преодолевая себя, она все-таки идет к молодым, но они вдруг срываются с места и убегают. Мама не успевает как-то обратить на себя внимания. В отличие от дочери она может говорить.

Но что сказать ему? Момент упущен. Пара удаляется. Последнее, что помнит мама, – два его эстетско-бледных пальца на безлунно-ночном снуде Чарли. Невиданная нежность. Даже ей, матери, Чарли не позволяет такого…

Чарли бросает взгляд на привычно уснувшего отца и говорит, торопливо, как старушка, нечетко формируя жесты:

– Мама, потом, когда вернемся, отец меня отпустит? Да? Ты не взяла мой смарт с собой? Нет? Тогда я с твоего напишу ему? Ладно?

Чарли обнимает не успевшую ответить маму, и та ощущает, сколько невероятной, чудовищной силы в этой хрупкой на вид девочке. Объятья Чарли полны безудержной надежды. Но Мама знает, что за этой трассой придут другие. Им нет конца. Она гладит дочь по спине, не смея, по многолетней привычке, коснуться головы и шеи. Она постепенно мрачнеет и холодным взором смотрит на спящего мужа. Ощутив на себя чей-то взгляд, отец нехотя просыпается и поворачивается в сторону жены.

– Что? – спрашивает он, без рук, лишь движением подбородка. Мама отвечает одной рукой, за спиной Чарли:

– Она хочет телефон. Потом. После подъема.

Отец скептически кривится. Мама согласно кивает, уточняя:

– Ну а когда?

– Никогда. Пока…

– Пока что?

– Пока не забудет. Ты знаешь…

– А если не забудет?

Чарли обрывает беседу, заметив поднятую в полужесте руку отца.

– Что? – уточняет она.

– Спи. Четыре часа. Это много, – отвечает отец.

Чарли кивает и отворачивается к иллюминатору. Всё те же облака-подушки как по заказу. Чарли не сдерживает довольной улыбки от наполнивших ее воспоминаний. Подушки расплываются в огромную белую перину. Чарли думает, засыпая:

– Мама добрая… Она уговорит папу… Она хорошая… А он… Он такой… Просто – папа… А мама добрая… Она – ма… ма…

Отец мельком поглядывает на Чарли. Дождавшись момента, когда дочь начинает засыпать, отвечает на заданный женой вопрос – вопросом:

– Может, дать поговорить? Или вообще выпустить? Ну, на пару дней?

– С ума сошел? Даже не думай! – гневно отрезает она.

– Расклеился, что ли? – с заметным презрением, не давая отцу опомнится, язвит мама.

– Нет. Но… – теряется отец.

– Что «но»? Отпустить ее к этому калеке? Да? Которому она себя лапать позволяет? И всё потерять? Столько лет и все зря?

– Ну, мы не знаем, что они там себе позволяют…