Чел. Роман - [61]
Другой коллега, заслуживающий доверия, – «misterpip». Он якобы сам лично наблюдал, как из толпы у главного входа группа изъятия в течение пяти минут выдернула троих. Разъяснений «misterpip» так же не дает, хотя, будучи любителем пространных комментариев, добавляет, что в таких случаях абы кого не изымают, а вычисляют организаторов. Соглашусь. Но промахи бывают везде. Силовики перестраховываются. В таких случаях для них лучше перебрать, чем недобрать. Вот и перебирают.
Теперь родственники. Только те, кого удалось напрямую опросить. Всякие сопли с личных страниц – их уже пара десятков – требуют проверки, и пока я их не использую. Так что пока двое. Первый…
«Левочку забрали. Он меня сюда привез. Видите, я какая? Он и сам-то не больно здоров. Чем помешал? Чего бояться? Кричал? Ну да, кричал. Закричишь. На двоих две ноги, два колеса. Это как? Я одна обратно не доеду. Хоть и рядом. Руки не те. Что кричал? Да, что все кричат. Пустить требовал. Его и выдернули. Чего я хочу? Левочку пусть вернут. Он не за себя, за меня пришел. Он с той аварии со мной мучается. За что ж его? За меня? Так вы на меня-то посмотрите! И не говорите, что такой, как он, хоть в чем-то может быть виноват!»
И второй…
«Папу нашего взяли. Он на ихнего кинулся. Вот и скрутили. Зачем кинулся? Да он на всех в форме кидается. Его три года назад кто-то из военных побил. С того времени у него что-то с головой. Хотя он и раньше… Мама умерла год как. Я вот с сестренкой тут. Мне двенадцать. Ей пять. Мы наркоманские. ВИЧ у нас. И у папки тоже. И у мамки. Но она с передоза с балкона ушла. Позвал кто-то… Зачем пришли? Лечат здесь. Кто? Как? Не знаю. Какая разница, если лечат. Туда нужно пройти, говорят, куда папку увели. Там и лечат».
Вот так как-то. И любовь-морковь, и личная жертва. Не знаю, не знаю. Меня смущает что-то. Постановочно? Не берусь пока судить. Два случая не показатель. На третьем начнем делать выводы. Интересная деталь из второго интервью – лечат там, куда уводят. Вопрос: а не за этим ли провоцируют опалевских? Запомним. Идея бездоказательна пока. Но запомним.
Теперь видео. Одно от больного. Снимает внутренний двор из окна. В кадре прорыв на территорию 91-й некоего мужчины. Как проник во двор – непонятно. Может, так же, наскоком. Чего он раздевается по пути, не совсем понятно. Как будто отбиться от опалевских своей одеждой хочет. Куда там! Гранатку бы. Да и она не факт, что помогла бы. Вот и птички не спасли. Страус, как известно, может приложиться, но чего-то не стал встревать. Фламинго не разрешил?
Ладно. Еще одно видео – дрон. Частный. Не спрашивайте, как получил. Получил и всё. Тут у нас история с переодеванием. Вот, смотрите – это восточный вход. Через оцепление пробивается мужчина в годах. Чего-то показывает вроде ксивы и его пропускают. Раз кордон, и следом тем же образом второй. А дальше начинаются чудеса. Шляпа с сачком. И банальная ловля бабочек, которая продлилась минуту, не больше. Третий раз ксива не сработала. Неловкая попытка возмутиться, но ее сразу пресекают. Как обычно: мило и повседневно. По-другому и не умеют. Профи, что и говорить!
X
Отец выходит следом за сбежавшим сыном и, взяв Чела за руку, уводит его от пешеходного перехода в «гримерку». Он не говорит ни слова, но отслеживает взглядом убегающую Чарли. Заключительный номер программы – шубертовская «Ave Maria» – проходит гладко и возвышенно, не без положенных ей сантиментов. В «гримерку» приходит женская половина семьи с «декольте-довеском». Отец с мамой многозначительно переглядываются и «красное платье» сразу чувствует вдруг изменившееся к ней отношение. Ее, хотя и приглашают на ужин, но уже без прежних обволакивающих касаний и улыбок. Дань вежливости – не более. По окончании ужина, в продолжение которого с ней почти не говорят, вызывают такси и обещают позвонить завтра, но не звонят и послезавтра, никогда больше не звонят.
Чел весь остаток вечера почти не говорит, ограничиваясь дежурными «спасибо». Он чувствует, как враз стал другим для окружающих. Особенно это заметно по сестрам. Куда испаряются их обычные хиханьки-хаханьки. Даже гордая мама-прима не сводит с сына восторженных глаз. А папа явно ждет момента, когда они останутся с ним один на один. От этого всего хочется уйти, но отчаянно некуда. Чел едва притрагивается к любимой треске под сливочным соусом, часто мелкими глотками пьет воду и старается любыми путями не встречаться взглядами с домашними. Жесты Чарли и ее прощальный кивок – «да», окончательно удостоверяющий ее глухоту, то и дело возникают перед глазами, и еще больше заставляют Чела замкнуться в себе. Так что, когда он, наконец, оказывается в своей комнате, то не сразу замечает в ней отца, разместившегося у окна, на том самом ночном «чипендейл» -диванчике.
– Ну, говори – кто она? Эта муза…
– Я не знаю, – честно отвечает Чел.
– Да брось, что значит – не знаю? Мальчик мой, поют не «почему» и не «когда». Это для дураков придумали… А «для кого»… «Во имя кого»… У тебя сегодня было такое «во имя», которое нельзя терять… Так кто она? Та, для которой так поют?
– Я, правда, не знаю… Мы почти не знакомы… – бормочет Чел в ответ, едва-едва разборчиво.
Жизнь маленького городка идет своим чередом. Горожане даже не подозревают, что в ней могут произойти необычные события, но окружающие горы хранят в себе древние темные пророчества. И однажды те начинают сбываться. Надвинувшаяся колдовская мгла готова поглотить как город, так и все небесное королевство. Его повелительница утратила свои магические силы и теперь не может никого защитить. Казалось бы, все кончено. Неужели мир падет? Неужели из этого нет выхода? Лишь Неисчерпаемый ковш знает имя того, кто придет на помощь.
От издателяРоман «Семья Машбер» написан в традиции литературной эпопеи. Дер Нистер прослеживает судьбу большой семьи, вплетая нить повествования в исторический контекст. Это дает писателю возможность рассказать о жизни самых разных слоев общества — от нищих и голодных бродяг до крупных банкиров и предпринимателей, от ремесленников до хитрых ростовщиков, от тюремных заключенных до хасидов. Непростые, изломанные судьбы персонажей романа — трагический отзвук сложного исторического периода, в котором укоренен творческий путь Дер Нистера.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ОЛЛИ (ВЯЙНО АЛЬБЕРТ НУОРТЕВА) — OLLI (VAJNO ALBERT NUORTEVA) (1889–1967).Финский писатель. Имя Олли широко известно в Скандинавских странах как автора многочисленных коротких рассказов, фельетонов и юморесок. Был редактором ряда газет и периодических изданий, составителем сборников пьес и фельетонов. В 1960 г. ему присуждена почетная премия Финского культурного фонда.Публикуемый рассказ взят из первого тома избранных произведений Олли («Valitut Tekoset». Helsinki, Otava, 1964).
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.