Чел. Роман - [63]
– Сейчас всё будет!
В спальне отец шепчет на ухо дремлющей жене:
– Кисуня, вставай. У мальчика свидание! С той самой…
Второй ланч-бокс помогают собирать уже и сестры – специалисты по греческому салату. Чай лично заваривает отец. По только ему известному татарскому рецепту. Ставя термос в сумку, отец многозначительно подмигивает и незаметно от дам показывает Челу кулак.
Женщины одевают Чела сообща. Он в течение часа представляет из себя манекена, даже и не пытаясь сопротивляться. Так, точно не зная, куда и зачем едет, Чела, наконец, оказывается возле дома Чарли. Долго, почти как ночью, он подбирает текст сообщения, останавливаясь опять-таки на кратчайшем варианте: «Я пришел».
Появление Чарли с гимнастическим матом за спиной разбивает в клочья все предположения о характере их встречи. Это у него сердце вырывается из груди, ладони неприятно потеют, а пальцы едва удерживают набитую едой сумку. Чарли, напротив, кажется Челу дерзкой и самоуверенной. Ликвидация шапки – тренда сестер – лишнее тому подтверждение. Кажется, Чарли и сумку выкинула бы, будь на месте урны контейнер.
«А может, за этим стоит что-то еще? И ей тоже не по себе? Кто знает…» – успевает подумать Чел, садясь в машину. Отчетливо ясно одно: десятью минутами ранее, у придорожного киоска чутье не подводит его – цветы в данной ситуации были бы более чем неуместны.
В такси Чел, все еще пребывая в состоянии легкой паники, прячется в мессенджер. И быстро понимает: их тред – единственное место, где между ним и Чарли нет никаких преград. Интуитивно он приноравливается к ее манере общения, которая в иной ситуации показалась бы ему по меньшей мере странной. В дороге Чел удостоверяет свои предположения о состоянии Чарли: ее уверенность – маска. Она не менее его волнуется. А шапка Чела – лишь несчастная жертва этого волнения. Встречные взгляды мельком, заставляющие обоих почти синхронно прятаться в смартфоны, подтверждают предположение Чела. Виртуальная переписка сближает, но первое столкновение с реальностью едва не оборачиваются катастрофой.
Уже выходя из такси, Чел осознает, что его представления о загородном пространстве страдают односторонностью. Элитный, предельно закрытый коттеджный поселок с вычищенными дорожками оказывается бесконечно далек от обочины дороги, заваленной окурками и пластиковыми бутылками. Никак не оборудованный спуск с нее и грязная тропа и вовсе напоминают ему Дантов ад.
То, что для Чарли является незначительной помехой, для Чела – непролазная грязь. Он чувствует недовольство Чарли, но ничего не может с собой поделать. Многолетние привычки нельзя отставить в считанные минуты. Чел передвигается крайне медленно. Чарли – не обращающая внимания на грязь – раздражает его. Кроме того, она ведет себя с Челом как с ребенком. История со снятыми кроссовками возмутительна. Ему требуется некоторое время, чтобы понять: ничего обидного в поступках Чарли нет. Он впервые в этом абсолютно чужом пространстве. И потому действительно отчасти является ребенком. И это вдруг возникшее ощущение детства оборачивается доселе невиданной для него свободой. Ее рука, поначалу показавшаяся мертвой хваткой, по мере движения становится уютным и естественным продолжением его собственной руки. К моменту остановки у первого боулдера хождение босиком уже не кажется Челу чуждым. Его охватывает небывалое ощущение родства с землей, редкой травой и вездесущим камнем.
Уже первые боулдеры, элементарные для Чарли, заставляют Чела раскрыть рот от удивления. Попробовать самому – и думать нечего. Его удел – перетаскивать с места на место крэшпэд. Куда уж там эти глыбы. И дело не только в пальцах. Затаенная боязнь высоты, порой проявляющаяся при выходе на балкон, напоминает о себе. Пять-шесть метров, не больше – как будто бы не так уж и высоко. Но Чел не уверен, как бы он повел себя даже на такой зряшной высоте, доведись ему сейчас оказаться на месте Чарли. То, как она спрыгивает вниз, заставляет его по-настоящему волноваться. Претензии по этому поводу Чел благоразумно оставляет при себе. Очевидно – он здесь никто и звать его никак. Потому перерыв на обед воспринимается им как возможность, пускай и незначительная, самоутвердиться в глазах Чарли. Надежды не оправдываются. Ему стоит усилий настоять на своем. В первый раз в жизни он использует выражение типа «да срать мне на…». Чел совершает здесь над собой невероятное насилие, но зато четко осознает, насколько это важно – сказать то, что думаешь, самыми подходящими для этого словами. Чарли, к удивлению Чела, дает слабину. Но это минутная слабость. Сути дела она не меняет. Она здесь – ведущий, он – ведомый. Но факт легкого «оливкового» помутнения «железной девочки» обнадеживает Чела.
Западная стена карьера вновь лишает Чела спокойствия. Еще на подходе он чувствует неладное. Стена пугает гладкостью и высотой. Чел до последнего надеется, что маршрут Чарли не превысит обычных четырех-пяти метров. Когда же его надежды рушатся, он только на втором десятке метров осознает, что заботливо постеленный им крэшпэд здесь абсолютно бесполезен. И Чарли заведомо знала об этом.
Жизнь маленького городка идет своим чередом. Горожане даже не подозревают, что в ней могут произойти необычные события, но окружающие горы хранят в себе древние темные пророчества. И однажды те начинают сбываться. Надвинувшаяся колдовская мгла готова поглотить как город, так и все небесное королевство. Его повелительница утратила свои магические силы и теперь не может никого защитить. Казалось бы, все кончено. Неужели мир падет? Неужели из этого нет выхода? Лишь Неисчерпаемый ковш знает имя того, кто придет на помощь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Центральной темой романа одного из самых ярких литовских прозаиков Юргиса Кунчинаса является повседневность маргиналов советской эпохи, их трагикомическое бегство от действительности. Автор в мягкой иронической манере повествует о самочувствии индивидов, не вписывающихся в систему, способных в любых условиях сохранить внутреннюю автономию и человеческое достоинство.
Главный герой — начальник учреждения, исполняющего наказания, в том числе и высшую меру социальной защиты. Он исполняет приговоры своим заключённым. Из-за этого узаконенного убийства его постоянно и со всё большим усилием тревожит собственная совесть. Палач пытается понять и простить себя, найти достойный выход или лазейку, договориться или придушить собственную совесть. В основном при помощи тех, с кем он расправляется. И вот на его пути появляется сумрачный гений, готовый дать ему искомое…
Другая, лучшая реальность всегда где-то рядом с нашей. Можно считать её сном, можно – явью. Там, где Муза может стать литературным агентом, где можно отыскать и по-другому пережить переломный момент жизни. Но главное – вовремя осознать, что подлинная, родная реальность – всегда по эту сторону экрана или книги.
Задача Дэниела – влюбить в себя Наташу за сутки. Задача Таши – сделать все возможное, чтобы остаться в Америке. Любовь как глоток свежего воздуха! Но что на это скажет Вселенная? Ведь у нее определенно есть свои планы! Наташа Кингсли – семнадцатилетняя американка с Ямайки. Она называет себя реалисткой, любит науку и верит только в факты. И уж точно скептически относится к предназначениям! Даниэль Чжэ Вон Бэ – настоящий романтик. Он мечтает стать поэтом, но родители против: они отправляют его учиться на врача.
Владимир Березин — прозаик, литературовед, журналист. Автор реалистической («Путь и шествие», «Свидетель») и фантастической прозы («Последний мамонт»), биографии Виктора Шкловского в «ЖЗЛ» и книги об истории автомобильной промышленности СССР («Поляков»). В новом романе «Дорога на Астапово» Писатель, Архитектор, Краевед и Директор музея, чьи прототипы легко разгадать, отправляются в путешествие, как персонажи «Трое в лодке, не считая собаки». Только маршрут они выбирают знаковый — последний путь Льва Толстого из Ясной Поляны в Астапово.