Чел. Роман - [49]

VIII

Чарли с надеждой всматривается. Нет. Чел слишком далеко, чтобы отчетливо читать по губам. Ничего не разобрать. Даром, что он поет, старательно выговаривая и растягивая звуки. Но, кажется, это другой язык. Вот, оказывается, в чем дело.

«Что это так блестит? Слезы?»

Чарли опирается о входную дверь и вдруг спиной ощущает голос Чела. Он мурашками расходится по ней, почти синхронно достигая макушки и пяток. Чарли кладет ладони на прохладную древесину, и новая волна его голоса тянет ее вверх так сильно, что она невольно становится на цыпочки и поднимает глаза к куполу храма, откуда и третья волна, чарующе легкая, опускается на Чарли и накрывает целиком невидимым светящимся плащом. Стоя под ним, боясь пошевелиться, вся в сонме счастливых мурашек, она дослушивает Чела до конца. Накрывшая храм овация грубо срывает с Чарли плащ. Не слышимые, только видимые ею аплодисменты бьют Чарли сотнями невидимых пощечин и возвращают в реальность. Она не слышит его. И никогда не услышит…

Чарли отслоняется от двери, рывком открывает ее и выходит в притвор. Пощечины продолжают хлестать ее на ступенях и исчезают только за воротами. Чарли возвращается на оставленный маршрут и ускоряет шаг, решая перейти на бег после светофора.

Чел неожиданно возникает перед ней. Чарли в ужасе замирает. Сейчас он что-то скажет – и слова эти будут очередной и самой сильной пощечиной.

«Нет уж, лучше ударить самой», – решает она.

Три жеста, сотни раз за свою жизнь ею повторенные, теперь показываются особенно четко, останавливая едва не сорвавшиеся с губ Чела слова. Лишь «нет» все-таки произносится и легко считывается Чарли. Ему незачем так качать головой. На удостоверяющем «да» Чарли видит за его спиной желтый и спешит успеть на зеленый. Едва-едва. Оказавшись на другой стороне улицы, Чарли обрывает попытку обернуться, отчего-то уверенно зная, что и Чел не посмотрит ей вслед. Немногим позже, в сотне метров от перехода она с пронзительной ясностью понимает: влага на ее щеках – не дождь. Эти слезы блестели на лице Чела на сцене и будто переданы ей. И это все, что у нее от него осталось…

Дома Чарли на ходу раздевается (цепочка сброшенных на пол вещей растягивается от входной двери до ванной комнаты) и заходит под душ. Только на десятой минуте до нее доходит, что творится небывалое: она не просто разом бьет все свои рекорды по пребыванию в воде, но главное – ей впервые в жизни не хочется ее покидать, при том, что кран горячей воды она так и не открыла.

Два пледа и обжигающее какао быстро согревают Чарли. Мама дома. Мама позаботилась. Неустойчивая водянистость матраса укачивает. Чарли недолго дремлет, быстро погружаясь в глубокий сон, который оказывается неожиданно коротким. Незадолго до полуночи Чарли, к своему удивлению, просыпается. Привычный ход вещей – вечер-утро – нарушен. Жарко. До неприятной испарины. Чарли сбрасывает один из пледов и нащупывает на полу еще вечером отключенный смартфон. Подъем в воскресенье не лимитирован. Не сразу она понимает, что так, помимо случившегося вчера, гложет ее.

«Карьер! Попутчик!» – вспыхивает наконец в голове. Она с надеждой проверяет стену. По существу – пусто. С десяток лайков. Пара извинений. Спутников нет. И теперь уже поздно им появиться. Беда не ходит одна. Чарли возвращает смартфон на пол. Немые для нее аплодисменты в храме стоят перед глазами. Никто еще так не унижал ее, как Чел.

«Как его? Можно посмотреть на странице. Да, на фиг имя. Этот долбанный Чел с голосом и слухом. Зачем ты пошла туда? Зачем?»

Чарли закрывает глаза, но быстро понимает, что так от него не скрыться. Бессильная злость охватывает ее. Это унижение нельзя просто так оставить. Оно требует какой-то мести.

«Но что можно сделать?»

Чарли открывает страницу Чела и листает стену, просматривает информацию и фото. Итог неутешителен: ей не за что зацепиться. Он – в другом, бесконечно далеком от нее, наполненном звуками мире. Разве что…

«Нет. Он не знал, кто ты, когда приглашал. Но ты-то знаешь… И что с того? Какая разница?»

Чарли колеблется. Время уходит за полночь, когда она наконец решается и пишет запоздавший ответ на его приглашение:

«Я пришла. А ты придешь? Мне нужен попутчик. На завтра. То есть на сегодня. Едем в карьер. На боулдеры. 20 км от города. Выезжаем от меня. Такси – я плачу. Форма одежды спортивная. Адрес на карте. Не опаздывать. В 10.00. Если что – не жду…»

Чарли никогда не пишет предложений длиной больше пяти слов. Она, не зная правил, боится запятых и даже точек, никогда не ставя их в «нэтовской» переписке. Это первое ее письмо, в котором она старательно расставляет точки. Финальное многоточие дается ей с особым трудом. Она знает, что есть такое, но не знает зачем. Его, как и все письмо, хочется удалить, но поздно – сообщение отмечено галочкой «просмотрено»…

Ожидание ответа – мука. Оно длится несколько минут, в продолжение которых Чарли шесть раз переворачивается с боку на бок. Она видит – он пишет ответ. Длительность процесса обнадеживает. Чтобы сказать «нет», не требуется столько времени. И только когда ответ приходит, Чарли понимает, что все это время Чел писал и зачеркивал, писал и зачеркивал… «Я приду», – только и стоит в письме.