Чел. Роман - [130]
Белая длинным глотком допивает чашку и идет к мойке. Провожаю ее взглядом, невольно натыкаюсь на экран.
Вычисляю станцию. При ней вокзал. Направление – юг. Едут наугад, а все верно. Босым место там, где теплее. Звонит муж. Удивляюсь вслух:
– Быстро.
Белая выключает воду и спрашивает вполоборота.
– Что?
Показываю трубку.
– Муж. Приехал… Да, Петя. Да, да… Поняла. Сейчас выйду… Спасибо за чай.
– Доешьте, – указывает Белая на недоеденный кусочек торта.
– Вы это как врач говорите? – интересуюсь и, не дожидаясь ответа, делю остаток на кусочки.
– Нет. Как хозяйка гостю.
– А… Тогда подчиняюсь…
Доедаю и передаю Белой тарелку.
– Чай тоже допить?
Она понимает мою иронию и отвечает на той же волне:
– Желательно. Но не так принципиально… Чай – вода. Она стерпит.
Тем не менее допиваю и показываю пустую чашку. Белая тут же иронизирует в ответ:
– Вы были бы хорошим больным. Покладистым.
– Нет уж, увольте…
Встаю. Закрываю ноут. Смотрю в зеркало. На лице легкая аллергия. Пятна. Шероховатости. Нервы. Что ж еще…
– Н-да… Так и муж с этой работой разлюбит.
– А он вас уже и не любит, – вдруг рубит с плеча Белая. Ошарашенно оглядываюсь. Она спешит объяснить:
– Он их любит. И вас вместе с ними. Но уже не отдельно. Только с ними. Это нормально. С этим надо смириться. Я проходила. Знаю.
Натянуто улыбаюсь и беру пальто. Белая перехватывает его:
– Давайте помогу.
– Да я сама… Не стоит…
– Не спорьте. Это я уже как врач говорю. В вашем положении нужно делать как можно меньше сложных движений.
– Это сложное движение?
– Больше, чем вы думаете.
Подчиняюсь. Засовываю руки в рукава, но не застегиваюсь. Объясняю на всякий случай:
– Он у подъезда. Не успею остыть.
– Там запрещено останавливаться.
– С его номерами все можно.
– Начинается… – выдыхает Белая. – Идемте. Все можно… Кому можно? Все мы лишь кости и мясо… Уж поверьте мне… Никому ничего нельзя. И чем больше якобы можно, тем больше нельзя. Когда вы все это, наконец, поймете? – вопрошает она, не требуя ответа, и выходит первой. Спешу за ней, но на пути к фойе приемного отделения Белая как будто забывает о моем существовании. Там она сразу протягивает руку:
– Прощайте.
– До свидания. Может, когда и увидимся?
– Вы забываете, кто я. Не дай Бог нам с вами увидеться…
– Хм… В этом смысл вашего «прощайте»?
– Именно.
– Тогда прощайте, Маргарита Анатольевна.
– Прощайте, Юлия Вадимовна.
Приоткрываю дверь и оглядываюсь. Белая, скрипя стекольной крошкой, пересекает фойе. До последнего жду, что она обернется, но она верна себе – прошлого, как и будущего, не существует. Здесь мы похожи. Хоть в чем-то похожи. Мы не оглядываемся.
Выхожу. Воздух пропитан ароматом шоколада. Задняя дверь авто предусмотрительно открыта. Но никто не встречает. Муж у капота распекает вытянувшегося по стойке смирно водителя:
– Сережа, мать твою, сколько раз говорить, не бодяжь топливо – и не будет движок хрипеть, как хрон древний. Ты на кой контракт подписал опосля срочки? Чтобы у меня, читай у страны, ГСМ на карман тащить? Тебе платят мало? Или я тебе мало добавляю? Так я щас добавлю! Да только не в карман, а по башке твоей дурной, слов не понимающей.
Кулак подносится к носу водителя:
– Виноват, Петр Иваныч.
– Ясный пень виноват. Кто же еще виноват? Не сама же она в себя эту дрянь заливает…
Осекается на вздохе, заметив меня краем глаза, и прекращает порку:
– Ладно. На место давай. Герой войны, б… лин…
На неуклюжей переделке заключительного слова улыбаюсь, вспоминая Опалева – в такие моменты все полковники и генералы удивительно схожи.
Вижу за спиной мужа полного усатого мужчину, «селфирующего» на фоне главного входа. Петя на ходу снимает фуражку. Дежурно, как и все эти полгода, по-хозяйски положив руку на живот, целует. Вспоминаю Белую. Права. Без вариантов права.
– У вас тут шоколадная фабрика взорвалась, что ли? Вот не сиделось товарищу майору дома…
– Петя! Опять! Ну, я же вроде на службе… Приказ был…
Больничный дворник, подметающий накат для подъезда машин скорой помощи, случайно заметает грязным снегом туфли мужа, начищенные до зеркального блеска. Дворник останавливается. Отрывает взгляд от земли. Невинная улыбка подчеркивает старческие мимические морщинки. Муж, готовый было взорваться, неожиданно смягчается, как будто столкнувшись с неведомой силой:
– Осторожней, пожалуйста.
Дворник кивает и удаляется к главному входу, от которого в тот же самый момент в направлении восточного фасада удаляется мужчина, делающий видео-селфи. Муж постукивает ботинками друг об друга и договаривает:
– Да понятно, что на службе. Кому говоришь? Знаю. Садись…
Опираюсь на сталь его руки. Она с первой встречи и до сих пор поражает.
– Кейс давай…
– Нет, он со мной.
Одергиваю руку. Тянет разочарованно:
– Ну, всё – секреты… И от кого? Что уж секретней моего может быть?
Не комментируя, забираюсь в машину.
– Здравствуй, Сережа.
– Здравия желаю, Юлия Вадимовна.
Жизнь маленького городка идет своим чередом. Горожане даже не подозревают, что в ней могут произойти необычные события, но окружающие горы хранят в себе древние темные пророчества. И однажды те начинают сбываться. Надвинувшаяся колдовская мгла готова поглотить как город, так и все небесное королевство. Его повелительница утратила свои магические силы и теперь не может никого защитить. Казалось бы, все кончено. Неужели мир падет? Неужели из этого нет выхода? Лишь Неисчерпаемый ковш знает имя того, кто придет на помощь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.