Чеченский этап - [31]

– Надо будет, лягу.

– Там смотрите сами, главное – успеть пулемет захватить и из пулемета по баракам с немчурой ударить. Вырываемся и уходим сначала по дороге на юго-восток, откуда пришли, а потом, километров через пять, слева, начинается лес, в нем собираемся и принимаем решение о дальнейшем движении.

– Все понял, пойду, надо поискать камень хороший.

– Давай, я тебя к утру найду, вместе пойдем.

– Хорошо.

Гринев даже не понял, откуда и силы взялись, он видел, как несколько человек копают землю – кто куском дерева, кто-то даже ложкой. Он присоединился к одному из копавших.

– Давай вместе, по очереди.

– Держи, – копавший отдал ему камень размером с кулак.

– Береги силы, солдат, а я покопаю, может, еще найду…

Гринев, услышав знакомый голос, присмотрелся к нему. Точно, это же старшина из хозвзвода Аникин.

– Товарищ старшина, здравствуйте, это же я, Гринев, – прошептал Евгений.

– Здорово, Гринев, я тебя давно заметил. Утром пойдешь? – пытливо взглянув в глаза, спросил старшина.

– Пойду.

– Вот потому отдыхай, я с вами не смогу, ранение подкосило, но у меня вот что есть, держи.

Аникин вытащил откуда-то и протянул Гриневу сапожный нож.

– По столбу на вышку с ним тебе сподручней будет подняться.

– Спасибо, Павел Игнатьич, это ж другое дело, а я все голову ломал, как туда быстро забраться. Зацепиться-то не за что. Спасибо.

– К нашим выйдете, доложишь, что я при прорыве погиб как человек, понял?

– Понял, товарищ старшина.

– Все, давай, поспи малеха, я, как надо, тебя подниму.

– Хорошо. – Гринев лег на землю, свернувшись в калач, и закрыл глаза, но сон не шел.

Он сжимал в руке короткий сапожный нож, единственное его оружие и надежду.

Сна не было и в помине. Перебравшись ближе к вышке, стал наблюдать.

Часовой на вышке не спал, он то шевелил прожектором, выхватывая поочередно столбы ограждения, то проводил световым пятном по рядам спящих пленных. Потом какое-то время курил, делая по два шага туда и обратно. В полночь его сменил другой, тот покрутил прожектором и успокоился, вероятно присев у пулемета.

«Я б тебе и колыбельную, сука, спел», – подумал сержант. Время тянулось томительно долго. Только-только забрезжил рассвет, и сержант услышал кукушку.

Откуда ни возьмись, рядом оказался Костя и еще несколько солдат.

– Ну наконец-то, – выдохнул Гринев, встал и осторожно пошел с ними к вышке. В предрассветных сумерках он заметил, как еще несколько человек сделали то же самое. Он неотрывно смотрел на вышку, немец точно спал. Вот и колючка, кто-то бросил шинель, и по ней Гринев полез к стойке вышки, и в это время началось. Он успел зацепиться, вонзив нож в столб опоры, полез вверх. С одной из вышек прожектор ударил по лагерю, который уже был в движении, масса людей живым тараном бежала на ворота, бежала молча и вдруг, освещенная прожекторами, дико заорала. Ударившие по ней пулеметы заглушил безумный от ужаса рев толпы. Остановить ее было уже невозможно, умиравшие от пуль продолжали двигаться в общей массе тел, выдавившей легкие ворота лагеря.

Вышка, на которую лез Гринев, тоже зачастила пулеметным огнем по толпе, проснувшийся немец не понял, что сам он уже обречен, потому как с трех сторон на вышку лезли люди, смерть для которых уже ничего не значила. Камни, летевшие по вышкам, быстро погасили прожектора. Когда Гринев перемахнул через ограждение и встал за спиной немца, тот резко повернулся к нему и, увидев русского пленного с ножом в руке, оцепенел, а потом что-то от страха заорал. Гринев ударил его в горло и оттолкнул от пулемета. Увидев, что с трех вышек пулеметы бьют по толпе, сержант короткими очередями ударил по вышкам, и две из них замолчали. Чуть позже замолчала и третья. В сумерках утра не было возможности понять, что происходит у бараков охраны, там была стрельба и крик толпы. Гринев решил спуститься с пулеметом вниз и ударить по баракам с тыла. Несколько секунд – и он был на земле. Люди бежали мимо него к дороге.

– Гринев, пропускай людей и прикрой, – услышал он.

– Хорошо! – Сержант установил пулемет и залег, пропуская бежавших. Из-за бараков цепью высыпали немцы, поливая очередями из автоматов бегущих людей. Били не целясь, от бедра в гущу живого потока. Десятки, сотни пленных падали под этим огнем.

Гринев немного выждал, чтобы не зацепить своих, и ударил из пулемета по фашистам. Подействовало, несколько фрицев упали навзничь, остальные залегли и переключились на него, еще немного, его бы наверняка кончили. Но у него закончились патроны. Бросив бесполезное железо, сержант стал отползать, а потом вскочил и побежал. До леса, куда он пришел, добрались немногие, однако около двух сотен отчаянных голов ждали старшего, а он почему-то не явился.

– Не вырвался Костя, жаль, понятное дело, такая мясорубка, – сказал Гриневу один из солдат.

– Ты вроде сержантом объявился, принимай команду – уходить надо.

– Да, надо быстро до реки добраться, а там леса да болота…

Сержант Гринев принял командование и повел людей на восток, в сторону границы. Перед рекой нарвались на засаду немцев, их явно ждали. На ту сторону смогли уйти три человека. Гринев и еще двое солдат. Два месяца они догоняли уходивший от них все дальше на восток фронт и, наконец, пробились к своим в районе Смоленска. Гринева в особом отделе допрашивали два дня. Выясняли и уточняли все про плен. На третий день избили до полусмерти и бросили в подвал. Не поверили, что сбежал из плена, кричали, что родину предал, что немцам продался. Он сначала терпел, а потом дал в морду особисту. Потом кровью кашлял. Три дня не трогали, думал, расстреляют. Не расстреляли. Не успели приговор в исполнение привести. Немцы не дали. Гринев слышал звуки боя, долбил в дверь подвала, но безуспешно. Когда подвал открыли и он вышел, его встретил немецкий офицер, хорошо говоривший по-русски.