Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1 - [69]

— Пора, Игорь Иванович. Передали по рации, что в квартире Костерной час назад потух свет. По всей видимости уснули, изрядно подвыпили…

Андрей Макляк медленно вел «уазик» по Садовой. Отсветы от фар сливались с неоновым блеском витрин магазинов. Там внизу, на Кировском спуске, у самого Дона, потерялся одноэтажный домик, под крышей, которого спали бандиты.

Темнота растворяла далекие предметы.

В назначенном месте Москаленко встретился со второй группой захвата, возглавляемой майором Самохиным.

— Еще раз проверьте оружие, — посоветовал Москаленко оперативникам… — Собаки во дворе хозяина нет. Нам повезло…

Медленно, неслышно, будто кошки, они оцепили старый, заброшенный сад. Юрий Рожков с группой угрозыска окольцевал дом, чтобы в случае непредвиденной обстановки отрезать путь преступникам для отступления через другие дворики. Алексей Самохин расставил оперов под каждым окном, у калитки сада. Другая группа Игорь Москаленко направилась к дому. Прислушались: авось услышат чего. Окна занавешены, внутри не доносилось ни звука. Подкрались к веранде. Тоже тихо, только свое сердце слышал Игорь.

— Открывайте! — громко забухал в дверь Москаленко.

— Открывайте, милиция!

За дверью — тишина. Шлеп, шлеп, зашуршали шаги. Зашушукались. Голос Адольфа. Шептал чего-то, слов не разобрать.

— Открывайте! Адольф, вы окружены! — властно заорал Москаленко. — Предлагаю выходить по одному с поднятыми вверх руками. Даю на раздумье минуту… У нас есть санкция прокурора на ваш арест…

На всякий пожарный случай они отошли на метр-другой от веранды.

— Адольф, выходи! Выходи, не то хуже будет!

Адольф не ответил.

— Выходи!

Никакого шевеления.

— Последний раз говорю, выходи по одному. — Москаленко подождал, прислушался.

— Адольф!

И тогда по задуманному плану Алексей Самохин, что есть мочи вышиб боковое уличное окно. Затрещала рама, посыпались стекла. Он дал очередь по потолку.

— Выходите, сволочи!

Не тут-то было. Внезапно за дверью раздался оглушительный взрыв гранаты. От воздушной волны в разные стороны полетели щепки. Образовался огромный проем, в который проскочил высокий мужчина с автоматом в руках. Грохнули выстрелы, густые, ухающие.

Упал, заливаясь кровью, Игорь Москаленко.

Адольф, как затравленная собака, сорвавшаяся с цепи, рванулся к дощатому забору.

— Стой, паскуда! — загромыхал благим матом Алексей Самохин. — Руки вверх!

Но Адольф уже зацепился за штакетник и пытался через него перемахнуть. Необузданная ярость закипела внутри у Алексея. Он метнулся вслед за бандитом. Тот слетел коршуном на траву и разрядил обойму в набегавшего Самохина…

Из-за «уазика» вынырнула фигура сержанта Андрея Макляка. Он не задумываясь, открыл стрельбу на поражение убегавшего по улице преступника.

Адольф как будто споткнулся о кочку, а затем рухнул навзничь. «Гады, пусть не думают, что остальным удастся ускользнуть!..», — зло процедил про себя Макляк.

Тем временем в доме развернулось острые события.

В квартиру вихрем ворвался Юрий Рожков с группой оперативников. Фонарями осветил зал. Милиционер исступленно закричал:

— Ложись, перестреляю паскуд?

В углу у дивана сидела женщина, испуганная, дрожащая. Мужчина же ошарашенный, дико озирался вокруг у горы автоматов, пистолетов, ящиков с патронами…

А в саду у цветущей, пахучей вишни Макляк возился с раненным Москаленко:

— Да вы весь в крови!

У Игоря была прострелена грудь. Из раны безостановочно текла кровь. Андрей оторвал кусок бинта, сложил и приложил к кровоточащей ране. Москаленко учащенно дышал.

Оперативник уже выносил из дома оружие, награбленную магазинную утварь и сверток с орденами.

Глава 9. БОЛЬНИЦА

…В палате пахло лекарствами. На тумбочки гнездились яблоки — «белый налив», крупные, золотистые, источающие аромат выдержанного вина.

Отец, мать и жена примостились на стульях у пастели больного.

Наташа — белее белого, сидела прямо, черные очки мешали разглядеть ее настоящее состояние. Беременность придавливала ее вниз.

Болезнь не отпускала Игоря, боли выворачивали суставы, особенно в плечах и коленях.

Но он держался гордо. Верный своему нраву, Игорь часто ожесточенно повторял родным одно и тоже:

— Я им, подлюкам, отомстил за сына, за тебя, батя… За всех…

— Ты поступил, как настоящий мужчина, сынок. — У Ивана Михайловича пересохло во рту, выпил бы «нарзана», да как-то не по себе ему, ведь принесли минеральную воду сыну.

— А Леху Самохина похоронили? — настойчиво выспрашивал он. В ответ — молчание.

… В оцепеневших глазах Игоря всплыла картина охоты на Дону, в зимних камышах, куда они как-то забрались с Самохиным погонять диких кабанов.

Алексей прихватил с собой ружьишко, сел за руль «уазика». Они и раньше ездили бить уток, рыбачить. Предварительно получили в охотообществе лицензию на отстрел дичи, зайцев, кабанов. Удовольствие, кто понимал в охоте толк, было неописуемое.

Автомобиль подскакивал и поднимал густую свежую пыль, мчался по неровной дороге.

Скованные льдом берега реки играли матовым блеском. Над прорубью маячили одинокие фигуры заядлых рыбаков.

«Уазик» замедлил ход, выехал на дорогу, пролегавшую к реке, От малейшего дуновения ветра на дорогу натекали завитушки снега. Там, где куролесил ветер, оставались снежные полосы, затруднявшие движение.