Часы бьют полночь - [17]

Перед третьим уроком олимпиадники наконец появились в классе. К тому моменту коллектив окончательно разбился на две группы. Первая, несмотря на всю хамоватость Фролова, стремилась с ним общаться: Ленка, Вова, ещё парочка ребят, которых запихнули в математический профиль насильно и которые наверняка ощущали в новеньком родственную душу.

Вторая группа усиленно старалась делать вид, что не замечает ни новенького, ни ажиотажа, который творился вокруг него. Пыталась соблюдать молчаливый нейтралитет. К ним относились Оля и Стася, и Оля полагала, что олимпиадники тоже откажутся общаться с Фроловым.

Насчёт одного из них она была уверена точно.

— Эй, — её тронули за плечо, и Оля устало подняла голову с парты. Ей стало хуже: видимо, всё-таки слишком рано вернулась в школу. И сейчас, на большой перемене, когда одноклассники вовсю общались, а кто-то даже побежал в буфет за снеками, всё, на что её хватило — упасть за парту, уронить голову на руки и закрыть глаза. Делать вид, что ни новенького, ни непонятной твари на его плече нет.

— О, привет, — пробормотала она. — Извини, мне хреново, и я думаю, может, домой пойти. Отпрошусь у медсестры.

— А чего до сих пор не отпросилась тогда? — поинтересовался Женька. Как всегда, замотанный в огромную, не по размеру, толстовку. А под ней наверняка ещё и водолазка. К тому, что одноклассник вечно одевается как на Северный полюс, Оля уже привыкла. Он говорил, что мёрзнет. Даже странно, учитывая, какие тёплые у него всегда руки.

— Ждала тебя, — она со стоном выпрямилась и окинула взглядом класс. — Сам же видишь, какая херня творится с этим новеньким.

Одноклассник нахмурился. Между бровями залегла знакомая складка.

— Вижу. И сообщение, что с ним что-то не то, получил. Правда, только сейчас понял, что именно. И то не до конца.

Оля понизила голос до свистящего шёпота, потянулась к Женьке, несмотря на насмешливые взгляды. Слава богу, сегодня их практически не было: все слишком увлеклись новеньким.

— Ты знаешь, что это за херня?

— Впервые вижу, — отозвался тот, присаживаясь на стул рядом с ней, на Стаськино место. — Стася не против?

— Стася в буфете, — пояснила Оля. — Покупает себе поесть и мне воды, потому что я тут сдохну сейчас.

Женька кивнул.

— Понял. Ну, раз ты меня всё равно дождалась, пошли к медсестре. Я тебя провожу, а по пути поговорим.

— Пошли, — охотно согласилась Оля. Она не была уверена, что сможет просидеть ещё один урок, особенно — урок Вивлы. И до сих пор единственное, что держало её в классе — желание показать необычную тварь Женьке своими глазами.

Она уже поднималась с места, когда сбоку донёсся, заглушая мерный гул голосов, возмущённый возглас Никитки:

— Блин, может, вернёшь мне моё место?

Оля вздрогнула и невольно обернулась на звук. Никита, всегда такой уравновешенный, после событий жуткой школьной экскурсии сильно изменился. Пусть одноклассник и не помнил, что произошло там с ним и его братом, пусть он вообще не помнил, что у него был брат, смутная память о случившемся явно осталась в его мозгу, не отпускала и не давала успокоиться.

Никитка стал нервным, дёрганым и часто оборачивался, будто искал кого-то — но не находил.

И сейчас, стоило новенькому, этому странноватому Фролову с тварью на плече, вывести его из равновесия, как Никита тут же начал коситься куда-то вбок.

Но сбоку сидела лишь Света, которая медленно покрывалась пунцовыми пятнами.

— Не, не верну, — ухмыльнулся Фролов и демонстративно положил поперёк парты сумку — массивную чёрную дуру, на которой болтался золотистый значок. — Сам прощёлкал, вот и ищи теперь другое место.

— Но мне нельзя на другое место! — чуть ли не завопил Никита. — Это единственное за первой партой, которое свободно. Остальные за последними, мне не видно оттуда! Свет, ну ты хоть скажи ему…

— Я говорила, — скорбно вздохнула Светка, — но он меня не слушает.

— «Он»? Меня тут типа нет? — новенький начал закипать. Выглядело это как ничтожные придирки, чтобы взвинтить себя до крайности. — Вали отсюда к чёртовой матери, ботанутый!

— Это ты вали! Я тут всегда сидел! Пожалуюсь классной, тебя силой пересадят!

— Чего? Ты что, ещё и крыса?!

— Ой-вей, — пробормотала Оля. Будь ей чуть получше, она бы, пожалуй, полезла в битву — разнять, успокоить. Но сейчас, когда голова кружилась и тошнота подкатывала к горлу, из неё вышел бы плохой спорщик.

— Пошли отсюда, — потянул её за рукав Женька. — Всё равно ничего не сделаем, к тому же от этой хреновины нам лучше держаться подальше.

— Погоди.

Оля вывернулась из его руки и решительно шагнула к парте, где стоял, упираясь в столешницу ладонями, Никитка. Он пытался грозно нависать над Гошей, но с учётом разницы телосложений смотрелось это глупо. Как будто воробей навис над вороной.

— Да чего ты, не человек, что ли? — продолжал вещать он, в упор глядя на Фролова. — Думаешь, я не понял, что тебе эта первая парта нахрен не сдалась, просто решил показать характер? И сесть рядом со Светкой, на которую тебе станет пофиг через день! Понял я всё! Но блин, так дела не делаются!

Гоша в ответ молчал и самодовольно усмехался, а тварь на его плече тоненько свистела в такт каждому Никитиному слову. Свистела — и будто бы вытягивалась вперёд, словно и впрямь была змеёй, игрушечной прозрачной змейкой. Придвигалась всё ближе, ближе к негодующему однокласснику, скалила небольшие острые зубки. Ещё десяток сантиметров, ещё ладонь, ещё…