Частное расследование - [49]

— Это не пистолет, — ответил Турецкий и, достав свой «марголин», показал его водителю: — Это не пистолет, а микстура — лекарство. От любопытства очень помогает.

— Понятно, — кивнул тот, мгновенно подхватив тон. — Да я пока что и без пули засыпаю. И сплю — ну как убитый. Во сне — и то не разговариваю…

5

Председателю ЦККМБ РФ[1]

генералу армии

тов. В. А. Сомову

от начальника отдела «Т»

подполковника госбезопасности

Совершенно секретно Экз. № 1

б

Утром Турецкого разбудил Сережа:

— Вы извините, что я без звонка к вам, Александр Борисович. Но дело серьезное. — Сергей скорчил комическую рожу, давая понять, что тут кругом «жучки».

— Серьезное? Ну говори, говори. Слушаем тебя. — Турецкий специально подчеркнул слово «слушаем» и укоризненно кивнул, дескать, ляпнул, так теперь и выкручивайся.

Сережа надолго задумался, но все же решился:

— Ваша квартира, то есть не ваша, а та квартира, где А. Н. Грамов-то жил. Вы меня просили выяснить, как попасть в нее.

— Ну-ну. — Турецкий подмигнул Сергею и продолжил: — Так она теперь совсем другими людьми давно уже занята.

— А как вы узнали? — Сергей даже испугался. — А-а, вы туда ездили сами? — наконец осенило его. — А чего же меня попросили тогда? — обиделся он наконец.

— Нет, я не ездил туда, Сережа. Я даже адреса совсем не знаю. А просто, во-первых, мне всегда не везет, а во-вторых, это все было написано на твоей физиономии, как только ты вошел. Ничего удивительного. Ну, хорошо. Пора Рагдая вывести на улицу. Гляди, как крутится.

Выйдя на улицу, Турецкий сразу остановил жестом Сережу:

— Давай я тебе сам расскажу. Значит, так. Квартира Грамова была не приватизированная, ему до этого не было ни времени, ни дела. А как умерла жена Грамова, квартира еще месяц-другой находилась в опечатанном состоянии, а потом, так как она отошла в распоряжение Главмосгорсо, ее попытались освободить, в том смысле, что несколько раз рассылали повестки дочерям Грамова — Ольге Алексеевне Грамовой и Марине Алексеевне. Эти повестки не доходили до адресатов, хотя и посылались: любому могут показать квиточки, что повестки были высланы. Но остались безответными, так как наша почта работает из рук вон плохо, как, впрочем, и все остальное. Далее свершилось непредвиденное: квартиру обчистили.

— Вы словно ясновидящий, Александр Борисович! — восхитился Сергей.

— Ты тоже скоро станешь таким же, — слегка поклонился ему Турецкий, — Так я продолжаю. Квартиру обокрали среди белого дня, при всем честном народе.

— Точно!

— Приехали грузчики, люди, вполне похожие на обычных людей, вскрыли квартиру и начали выносить мебель, вещи, грузить в грузовик. Так как соседи знали, что в этой квартире жила чета, недавно перешедшая в мир иной, и, более того, некоторые даже точили зуб на эту квартиру, то вывоз мебели из нее не навел их на мысли о краже, а, напротив, навел на мысль быстрей бежать в РЭУ, в исполком, в ЖЭК и куда там еще— в жилищный отдел, узнавать: уже «ушла» квартира? Или еще не поздно дать в лапу кому следует? Так что все выглядело довольно естественно: из квартиры вывезли все — до фурнитуры и телефонных розеток. С тем жулики и отбыли: усталые, но довольные. Далее. Те соседи, которые бегали в исполком, в тот же вечер пронюхали, что квартира не заперта, пуста, — чиста. Самый прыткий из них первым привел в эту квартиру людей из РЭУ, ЖЭКа, исполкома: пусто, дескать, давай! Те, надо сказать, изрядно удивились: наследники освободили площадь без боя и без уведомления о сем приятном факте их, чиновников по жил-вопросам. Так, стало быть, тому и быть. В квартиру через два-три дня вселились люди. Или человек. Но, разумеется, не тот, кто чиновников привел, не тот, кто все пытался сунуть сверток в исполкоме, а совсем другой человек. Заслуженный. Военный. Говорят, что кагебешник. Ну с ним, понятно, связываться никто не станет. Я правильно пока все говорю?

— Все точно. Но я узнал даже фамилию того, кто там живет. Невельский Альберт Петрович. Действительно, он служит в ГБ.

— И наконец, в порядке эпилога. Так как факта кражи никто не установил — заявление-то никто не писал, в милицию никто в слезах не вваливался, — то дела не было заведено.

— Вы можете сейчас. И дело сразу заведут.

— Да. Это верно. Сначала заведуя-, потом дадут, потом еще навесят… Что толку дело заводить, когда я знаю, кто квартиру чистил?

— Вы знаете? Откуда? Кто?

— Сотрудники вот этого майора. Невельского Альберта Петровича.

— Да как вы можете огульно так? Ведь на дворе сейчас не тридцать седьмой!

— Да. Заканчивается девяносто второй, верно. Но утверждать я так могу — в приватном разговоре, не в печати. — Турецкий помолчал. — Это хорошо!

— Чего ж хорошего?

— Как что — есть еще одна фамилия. Все их же жадность губит. Квартиру лучше было бы отдать кому-нибудь из завербованных. Вот так Невельский этот проявился… А мог бы и не всплыть. А может, дело и в другом: за плинтусами надо покопаться, как следует по стенкам. И лишних не тянуть: так тоже может быть. Не жадность, суперважность…

— Я ничего не понимаю.

— Я все потом тебе поведаю, Сережа. А ты пока… Ты не устал?

— Да с вашими делами не устанешь, то есть не заснешь. Какое задание будет на этот раз?