Частная жизнь - [28]

Но уже на следующий день Марта снова стала отстраненно веселой и беззаботной до безразличия. Она звонила ежедневно и регулярно, но всегда через секретаря. Она говорила о чем-то постороннем, совсем не о том, о чем хотелось бы услышать Марине. Впрочем, она не смогла бы, наверное, сказать, что именно хотела бы услышать. Но каждый раз, слушая Марту, думала, что это все не то, не те слова… Не важные, не значимые. И как за якорь держалась за тот ее приход, все время мысленно напоминала себе о нем, удерживая в памяти лицо Марты, ее какой-то потерянный и затравленный взгляд.

Они были знакомы почти два месяца. И за эти два месяца она привыкла к Марте, намертво вросла в это почти ежедневное общение – в эти постоянные звонки, короткие встречи днем и спонтанные совместные обеды, затягивавшиеся иногда на несколько часов, ломающие весь график к черту, когда уже начинал разрываться мобильный у обеих, потому что все потеряли и всем они уже были срочно нужны. К одному она не могла привыкнуть – к неизвестности.

Они не планировали. Ничего. Обмен обещаниями позвонить – не более. А Марине хотелось планов, хотелось уверенности. Эта неопределенность, когда ни вечером, ни утром еще неизвестно было, увидит ли она ее, или все ограничиться разговором по телефону. Она, чтобы наверстать потраченное не на работу время днем, засиживалась в офисе допоздна, благо дети в Оксфорде учили английский, -- но все равно, даже одна, думала только о Марте.

-- Слушай, ты только не ругайся и не обижайся, ладно? – попросила вдруг Марта.

-- Что такое? – насторожилась Марина.

-- Я купила нам джинсы…

-- Что?!

-- Нет, ну они совсем дешевые, всего двадцать долларов. Я просто зашла в «Райфл», потому что мне джинсы были нужны, а он по пути оказался, -- торопливо объясняла Марта, -- и увидела их. Я хотела позвонить и спросить, но подумала, что ты можешь быть занята… У тебя ведь сорок второй, да? Они такие белые, тонкие… в Бангкоке жарко…

И замолчала растерянно.

Марина смотрела на нее и не знала, что сказать. У нее комок подступил к горлу, и если бы она сейчас заговорила, то с голосом справиться точно бы не смогла.

-- В крайнем случае, можно выбросить… если тебе не понравятся… Я просто подумала…

-- Сумасшедшая, -- прошептала Марина, -- Одно слово – сумасшедшая.

Но Марта снова заговорила уже совсем о другом:

-- Ой, забыла тебе сказать! Я сегодня твоего Ковальского в турагентстве видела, когда путевки нам заказывала. Ты ему, кстати, сказала, что уезжаешь? Он не будет возражать?

-- Не будет, -- успокоила ее Марина, и подумала, что Саша с возрастом стал более суетлив. В конце концов, если он хотел с какой-нибудь своей девкой поехать отдохнуть, то зачем же было предлагать ей? Когда она возражала?

«И не боится ведь, -- с иронией подумала она, -- Вот ведь согласилась бы… Чтобы он тогда делал?»

И тут же забыла о нем, снова полностью сосредоточившись на Марте.

…Джульетта приехала далеко заполночь. Ее уже перестали ждать, потому что позвонить и предупредить она не удосужилась, и Марта с Мариной отправились спать.

Алена, смотревшая телевизор в гостиной, услышала на улице шум подъехавшей машины, выглянула в окно, но открывать не стала. Джульетта сразу начала кричать, чтобы она открыла, чем жутко испугала Алену. Она побежала наверх будить Марину и Марту.

Марина выскользнула из спальни, набрасывая на ходу халат, ворчала:

-- Лучше поздно, чем никогда…

Джульетта ввалилась в гостиную, жутко матерясь.

-- Я прусь к ним на край света, как последняя идиотка, а они мне не открывают! Я ж сказала, что приеду! Ишь! Спать улеглись!

Увидела Алену, уставилась на нее удивленно, потом повернулась к Марине:

-- Это кто? Твоя новая подружка? Быстро! А Марта где?

Марина брезгливо поморщилась, сказала, в точности, как Марта:

-- Джули, заткнись, а? Марта наверху спит. Она две ночи не спала, заснула полчаса назад…

-- Ну, кто ж вам виноват, что вы…

-- Я сказала – заткнись! – перебила ее Марина. Повернулась к Алене: -- Ален, познакомься, это Джульетта.

Джульетта смешно поклонилась, сбросила курточку на руки Марине и плюхнулась на диван.

-- Иди давай буди ее… Мало ли, что она спит. Мне поговорить с ней нужно. Есть новости.

-- Поговори со мной.

Джульетта вдруг стала совершенно серьезной, будто и не она вовсе секунду назад кривлялась и ругалась. Отрицательно покачала головой:

-- Буди. Так нужно.

-- Ты так орешь, что будить уже не нужно, -- сказала Марта, спускаясь по лестнице. Сонная, с голыми ногами, в одной только белой мужской рубашке, открывающей длинные стройные ноги.

Марина чуть поморщилась. Ноги были слишком уж хороши, и ей вдруг стало отчего-то досадно…

-- Где мой халат? – спросила ее Марта.

-- На мне, -- ответила Марина.

-- А твой? – с надеждой спросила Марта.

-- Грязный.

-- Сильно?

-- В кефире.

-- Понятно.

И уселась с ногами на диван, похлопала ладонью рядом, приглашая Марину, спросила:

-- Ну, что там у тебя? Нашла? – обратилась она к Джульетте, -- Или просто так пришла потрепаться?

-- Нашла, -- все так же серьезно ответила Джульетта, но повернулась к Марине, -- Кем тебе приходится Александр Сергеевич Ковальский?

-- Я так и знала, -- отчетливо произнесла Марина и посмотрела на бронзового Будду, стоявшего на каминной полке и бесстрастно сверкавшего изумрудными глазами.