Частная жизнь. Нервно и без сюжета.
Автор: Снег и Туман.
Марина проснулась за минуту до будильника, заткнула его, бесшумно встала, на ходу набросила на голые плечи халат и выскользнула из комнаты. Прошла по коридору мимо пустых детских комнат, спустилась по лестнице вниз на кухню.
За последние два года приготовление завтрака по утрам в рабочие дни стало привычкой, хотя иногда она с некоторой тоской вспоминала только утренний растворимый кофе или отсутствие такового. Впрочем, вспоминала нечасто и тосковала несильно. Тем более что в выходные была не ее очередь, и эти два дня с лихвой компенсировали всю рабочую неделю. По выходным завтрак готовила Марта.
Дети и собаки были у бабушек. Лишь рыбы в аквариуме, что стоял на кухне, сонно тыкались мордами в стекло, просили есть по обыкновению.
Марина включила чайник, кинула рыбам корм.
-- Ешьте, ненасытные...
Открыв холодильник, рассматривала содержимое. К концу недели наблюдался явный продовольственный кризис. Так всегда бывало, когда дети куда-нибудь уезжали, и домработница Нюша отпускалась на волю. При детях дом напоминал крокодилью ферму. Продукты закупались в неимоверном количестве, поглощались стремительно, но тем не менее не переводились. Нюша пустого холодильника и стерильных кастрюль-сковородок не терпела.
Марина оглянулась. В дверях стояла сонная Марта. Сцена повторялась каждое утро. Марине порой казалось, что Марта словно проверяет, здесь ли она, не сбежала ли, не исчезла, не растаяла.
-- Опять ходишь босиком...
-- Ты тоже ходишь босиком.
-- У кого из нас спина больная?
-- Каждый день одно и то же…
-- Вот-вот...
Чайник закипел и выключился, оповестив о готовности тихим щелчком.
-- Не хочу есть, -- буркнула Марта.
-- А хочу капризничать...
Марта ничего не ответила и вышла.
Марина поставила на стол баночки и коробочки с джемом, маслом, сыром, паштетом, выложила несколько пакетиков снеди в вакуумной упаковке. Оглядела все это и задумалась. Нарезала хлеб, включила тостер. Стала выкладывать еду на тарелки. Если Марту не покормить с утра, то она целый день будет ходить голодной, а поест только вечером.
Иногда, правда, они обедали вместе. Но не часто, раза два в месяц -- больше не получалось. И это скорее было развлечение, чем забота о собственном организме. Или дань традиции. Кто знает...
Марине на работу было к девяти, Марте к одиннадцати. Марта специально вставала в семь, вместе с Мариной, чтобы та кормила ее завтраком. Потом ехала либо на корт, либо в спортклуб.
Марина сначала брала обещание с Марты, что та обязательно будет завтракать, и не будила ее. Марта дрыхла до половины десятого, полчаса собиралась и мчалась на работу. Вечером приходила голодная и клялась, что завтра утром обязательно что-нибудь съест. Марине это быстро надоело, и она придумала корт и спортклуб с девяти до одиннадцати. Марта покорилась.
Но постепенно простой утренний завтрак преобразовался в традицию, некий своеобразный ритуал, оберегаемый и неизменно исполняемый. Появилось даже четыре специальных утренних сервиза, благо места на кухне хватало. Три для рабочих дней и один для выходных.
Один весь такой разноцветный, керамический. Веселые красные, синие, желтые, голубые, зеленые, салатовые блюдца, чашки, тарелки, пиалки и плошки, большой синий чайник, цыпляче-желтый молочник и зеленая сахарница. Последний. Его купили девочки перед самым Новым годом. Сказали, что весь этот фарфор -- полный отстой, а в моде цветная керамика. И если они не последние лохушки, то должны придерживаться современных тенденций. Быть лохушками совсем не хотелось, и сервиз был принят в дом.
Второй, в синюю клеточку, купили позапрошлым летом в Германии, куда ездили путешествовать на машине. Они увидели его в какой-то сувенирной лавке под Мюнхеном и замерли. Рисунок был прост, фарфор даже чуть грубоват, предметов катастрофически мало. Четыре чашки, четыре блюдца, две средних размеров тарелки, маленький заварной чайник, крохотная сахарница и малюсенький молочник, -- все. Но он идеально подходил для их синей кухни.
Хитрый бюргер посмотрел на покупателей, и цена мгновенно выросла в десять раз, превратившись из двухсот марок в две тысячи. Это было безумие. И двести было много, но торговаться они не стали. Марина промолчала, и Марта, оценив паузу и убоявшись, что она не будет слишком долгой, быстренько расплатилась.
Деревянный ящик из-под него Митя потом честно отвоевал у девочек.
Третий, самый первый на самом деле, два года назад им подарила Алена на новоселье. Где она нашла этот тончайший китайский фарфор и сколько за него заплатила, так и осталось загадкой. Сервиз ни в интерьер дома, ни тем более кухни не вписывался, как бы выпадал из общего образа. И это было крайне странно, тем более что подарки от Алены всегда идеально подходили к чему бы то ни было. А тут… такой нескромно выглядывающий кусочек другой жизни.
Его полюбили сразу и взахлеб, причем и дети тоже. И назначили ежедневным дежурным по кухне.
А выходной, он же летний, Марина купила в кипрском отеле, прямо за завтраком. Это было уже в эту осень. Они тогда смогли выгородить целых шесть дней. Сутками мотались по горам на арендованной машине. В отель приезжали за полночь, спали до одиннадцати, а потом шли завтракать. То ли октябрь в этой гостинице был не сезон, то ли она была слишком уж дорогой, но порой казалось, что постояльцев в ней почти нет. Во всяком случае на веранде завтракали они да еще пожилая шведская пара, как определила Марта. Лет по шестьдесят, не меньше. Но очень высокие и стройные, так что со спины возраст читался лишь по абсолютно седым волосам.
![Эра осторожности [Эпоха нерешительности; Век нерешительности]](/storage/book-covers/fa/fa301f5a78609cab7eb0af43073d6625ab77d613.jpg)
