Чародей - [129]
– Как это?
– Вы теряете форму. Не двигаетесь. Слишком много едите, пьете и курите.
– Слушайте, Крис, я не собираюсь подвергать себя диетам и упражнениям. У меня сильная конституция. Я буду продолжать жить так же.
– Все врачи пренебрегают своим здоровьем. Я не ожидаю, что вы начнете делать что-нибудь неприятное. Но я настоятельно рекомендую, чтобы вы позволили мне делать вам полный массаж дважды в неделю. Вы знаете качество моей работы. Я способна о вас позаботиться.
– А, ну это совсем другое дело. Мы все обсудим.
– Обсуждать тут нечего. Я записала вас к себе, начиная с завтрашнего дня. Парилка, массаж, овсяная ванна и игольчатый душ, затем полчаса отдыха. Продолжать, пока не потребуется что-нибудь более конкретное.
– Вы, кажется, все продумали.
– Вы и не догадываетесь насколько. Доктор, вы должны принимать собственное лекарство. Что вы всегда говорите своим пациентам? «Вам следует найти себе занятие. Что-нибудь для упражнения и растяжки ума во избежание умственной дряблости. Малоподвижный ум – еще бо́льшая опасность, чем малоподвижное тело, ибо он перекрывает и душит желание жить». Разве не так вы всегда говорите? И разве не это помогло стольким из ваших больных и создало вам репутацию? Вам нужно какое-нибудь иное занятие, чем принимать больных и пить с Макуэри. Вы вступили в ту пору жизни, когда происходит многое, и вам следует подготовиться к перемене. Как вы намерены ее встретить?
– Здесь я вас опередил. Я уже сформировал идею своего великого труда. Теперь нужно составить план. Затем придет черед исследований, которые займут очень много времени. О, мне предстоит столько работы, что я, вполне возможно, буду заниматься ею и на десятом десятке, когда вы уже не сможете массировать.
– Такого никогда не случится.
– А это уже я пошутил. Хотите узнать, что я задумал?
– Я очень рада, что у вас есть планы. Если хотите мне рассказать, я послушаю.
– Вы обещаете не говорить об этом ни слова ни одной живой душе?
– Доктор, я хотя бы единожды разболтала то, что вы поверили мне как тайну? Вы меня обижаете.
– Простите, Крис. Я знаю, что вы не болтливы. Но моя идея настолько необычна, настолько масштабна, настолько потрясающа – я знаю, что, если она выйдет наружу, ее кто-нибудь обязательно украдет. Это не что иное, как великий следующий шаг в деле литературной критики.
– Можете не беспокоиться за свой секрет. Я ничего не знаю о литературной критике.
– О, но вы не можете не знать. Сейчас об этом пишут во всех газетах и журналах. Популяризация новейшей великой идеи, так сказать. Вы, конечно, слышали о деконструкционизме?
– Ни слова. Как выражается мисс Тодхантер, ни единого писка.
– Совершенно не понимаю, как можно жить в такой изоляции. Ну, не важно. Деконструкция – новый способ разбора книг. Она пришла из Франции, как и многие другие блестящие короткоживущие идеи. Вот в чем она заключается: вы берете книгу, читаете ее, и что она для вас значит?
– Ну, то, что в ней написано, я полагаю.
– Совершенно неверно. Важно не то, что написано в книге, а то, что скажете вы о том, что написано в книге.
– Но если я дура и не поняла, что там написано?
– Это совершенно не важно. Теория деконструкционизма утверждает, что собственно в тексте книги не содержится никаких смыслов; ими обладают только различные виртуальные тексты, создаваемые читателями в поисках смысла, даже если тексты разных читателей противоречат друг другу. В любом случае вы и вообще обычные читатели тут ни при чем. Это все для элиты. Критический bon ton[90]. Когда деконструкционист произносит слово «читатель», он подразумевает кого-то вроде себя. Обычный читатель не имеет никакого значения.
– Доктор, я ничего не поняла.
– Я об этом в том числе и говорю. Деконструкция несет с собой освежающее отсутствие уверенности практически во всем. Попробую объяснить еще раз. Этот метод критики отвергает все, что считалось важным в традиционной критике, – биографию, историю литературы, филологию. Они все должны уступить очень пристальному формальному исследованию и истолковательной оценке собственно текста книги, исследованию смыслов во всех видах литературной экспрессии, непосредственно воспринимаемой информированным современным читателем. Ну, поняли?
– Нет. Вы этим собираетесь заниматься?
– О боже, нет, конечно! Моя идея совершенно другая, но не менее революционная. Она изменит литературу навсегда и потребует новых разработок и комментариев на основе литературы прошлого. Вся братия критиков будет трудиться не покладая рук по меньшей мере два столетия.
– Ага. Да-да. Кажется, начинаю понимать.
– Как вы можете понимать, если я вам еще ничего не рассказал? О, я понял. Я вижу по вашим глазам, мой старый друг. Вы решили, что я сошел с ума.
– Ну…
– Мания величия? Инфляция эго? Что-то в этом роде?
– Я ожидала, что любая ваша крупная идея будет как-то связана с трудом всей вашей жизни. Но вы, кажется, решили бросить медицину и заделаться воздыхателем литературы.
– Но эта идея в самом деле связана с моей работой. Проистекает из нее непосредственно. Давайте я все-таки расскажу о ней в общих чертах.
– Да, это будет лучше всего.
Робертсон Дэвис — крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной литературы. Он попадал в шорт-лист Букера, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. Его ставшая началом «канадского прорыва» в мировой литературе «Дептфордская трилогия» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») уже хорошо известна российскому читателю, а теперь настал черед и «Корнишской трилогии».
Первый роман «Дептфордской трилогии» выдающегося канадского писателя и драматурга Робертсона Дэвиса. На протяжении шестидесяти лет прослеживается судьба трех выходцев из крошечного канадского городка Дептфорд: один становится миллионером и политиком, другой — всемирно известным фокусником, третий (рассказчик) — педагогом и агиографом, для которого психологическая и метафорическая истинность ничуть не менее важна, чем объективная, а то и более.
Робертсон Дэвис — крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной литературы. Он попадал в шорт-лист Букера, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. Его ставшая началом «канадского прорыва» в мировой литературе «Дептфордская трилогия» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») уже хорошо известна российскому читателю, а теперь настал черед и «Корнишской трилогии».
Робертсон Дэвис — крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной литературы. Он попадал в шорт-лист Букера, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. Его ставшая началом «канадского прорыва» в мировой литературе «Дептфордская трилогия» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») уже хорошо известна российскому читателю, а теперь настал черед и «Корнишской трилогии».
Робертсон Дэвис – крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной словесности. Его «Дептфордскую трилогию» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») сочли началом «канадского прорыва» в мировой литературе. Он попадал в шорт-лист Букера (с романом «Что в костях заложено» из «Корнишской трилогии»), был удостоен главной канадской литературной награды – Премии генерал-губернатора, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. «Печатники находят по опыту, что одно Убивство стоит двух Монстров и не менее трех Неупокоенных Духов, – писал английский сатирик XVII века Сэмюэл Батлер. – Но ежели к Убивству присовокупляются Неупокоенные Духи, никакая другая Повесть с этим не сравнится».
Что делать, выйдя из запоя, преуспевающему адвокату, когда отец его, миллионер и политик, таинственно погибает? Что замышляет в альпийском замке иллюзионист Магнус Айзенгрим? И почему цюрихский психоаналитик убеждает адвоката, что он — мантикора? Ответ — во втором романе «дептфордской трилогии».
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.
Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!