Чапаята - [6]

А вот тебе еще один снимок. Чапаенок Петя Козлов, землячок мой, в праздник Красной Армии подарил. Еще тогда, в гражданскую. Тут он заснят с нашим общим приятелем Ванюшкой Ратановым. Моложе его и не было, пожалуй, никого в нашей разведке. Полюбуйся только: стоят два чапаевца, Петр и Иван. А чапаевцам и четырнадцати нет. Ванюшка-то, видишь, какую строгость на лицо напустил? Изо всех сил пыжится казаться старше своих лет. Да где там! Лицо-то, посмотри, пухленькое, словно у девчонки, и шея по-цыплячьи тонкая. А Наполеоном смотрит! Военную фуражку со слюдяным козырьком набекрень сдвинул, руку за борт шинели засунул. Герой героем! А шинель-то аж до самых пят, в ботинок можно не одну, а две такие, как у него, ноги засунуть. Огромаднейшие ботинки, на толстой подошве. В таких шагать да шагать… Вот он и шагал. До полной победы над Колчаком шагал. А потом белобандиты в смертельной схватке его ранили и, озверев, на части порубали. Вот так-то…

Помню, как Ванюшка впервые у нас в дивизии объявился. Весной дело было. Перед походом на Уральск. Пристроился он в хвост отряда, когда мы через степь шли. На плечах, как сейчас помню, дряхлый пиджачишко, на голове — рыжая, выгоревшая под солнцем отцовская фуражка. Она ему беспрестанно на нос наезжала. Военную-то, с козырьком блестящим, ему посля подарили, за успешную разведку. Полковой портной по заказу нашего комбата Баулина специально для него маленькую сшил, чтоб на голове не болталась. Подходящих фуражек в дивизии не нашлось, как ни искали.

Однажды Чапаев увидел его, коротышку, в красноармейском строю и спросил удивленно:

— Кто такой? От шестка два вершка…

Ванюшка не растерялся. Отрапортовал по-военному:

— Чапаевский боец Иван Ратанов! Пришел сражаться против буржуев за счастье трудового народа! Пока всю, какая есть, контру не доконаем, домой не вернусь! Я себе клятву такую дал.

Чапаеву такой ответ по душе пришелся. Разрешил он мальчонке в дивизии остаться.

— Ну, коли такая клятва, — сказал, — домой отсылать воздержусь. Служи, хитрец, в разведке. Авось повзрослеешь на солдатских харчах.

А вскоре к хутору Михайловскому, где мы разместились, направился большой отряд белых. Вот тут-то Ванюшка и проявил свою боевую смекалку, не дал врагу захватить хутор,

Под его началом отправились местные мальчишки по дворам. Стали крестьянские бороны собирать. Волокли их за хутор и бросали в бурьян, повернув зубьями кверху. Загородили таким образом все подходы к хутору.

Чтобы торчащие зубья не были заметны, набросали травы поверх, а на дорогах присыпали еще и пылью. Со стороны посмотришь — вроде бы и ничего опасного. Но попробуй шагнуть — ого! Не поздоровится.

Когда ранним утром белоказаки на полном скаку подлетели к Михайловскому, многие кони угодили копытами в железные решетки борон, заржали дико, закружились на одном месте. А наши пулеметчики ударили тем временем из засады.

Врагу не удалось прорваться в хутор. Ванюшины бороны помешали!

А на следующее утро отличился в сражении Ванин дружок Петя Козлов — помешал белоказакам захватить полковой штаб. А произошло это вот каким образом. Когда бойцы легли спать, комбат приказал Пете быть часовым на церковной колокольне — смотреть, нет ли белых в степи. Уже начинало светать. Вдруг — трах, бабах! «Не иначе, лазутчик белоказачий, — подумал Петя. — Стреляет где-то рядом. Нужно бить тревогу!»

И схватил веревку колокола. Ударить, однако, не успел — увидел внизу пастушонка с кнутом. Выходит, это он щелкал, сгоняя коров. Вот так выстрел!

Петя облегченно вздохнул и навел бинокль подальше за село. Было видно, как стадо, подгоняемое пастушонком, тянется к пастбищу. Тут Петя насторожился. Что такое? Стадо не пошло на пастбище, свернуло на степной тракт. На дороге ни травинки, зато пыли по колено. Непонятно, зачем пастушонок погнал коров туда? Рыжее облако пыли висело над степью, окутывая непроницаемой завесой отставшую половину стада. Пыль ползла по степи все ближе и ближе к селу.

Вдруг смутным силуэтом что-то мелькнуло в пыли… Не показалось ли? Нет, точно! Лошадиная морда! Один конь, другой, третий… Целый эскадрон прячется за стадом! Впереди, сгорбившись, жмется к коровьему боку человек во всем черном. Рукой дергает. Ясно: уздечкой жеребца к земле пригибает, чтобы тот над гуртом не возвышался.

Петя резко ударил в колокол. Задрожала, заухала чуткая медь, тревожным звоном разорвала утреннюю тишину. На пустынной сельской улице первым появился начальник штаба Андрей Чернов. Он бежал босиком, протирая глаза на ходу. Но его маузер был уже наготове. Следом за ним к штабу со всех сторон спешили красноармейцы.

Казаки один за другим вскакивали в седло и распугивали коров на дороге. В пыльном облаке метались белые молнии клинков. Цо-цо-цо… Слышно, как, приближаясь, всхрапывали кони, били подковами по мостовой. С гиком и визгом выскакивали на улицу казачьи сотни.

Андрей Чернов стрелял из маузера по наседающим на штаб казакам. Храпящие кони взвивались на дыбы, мерцая высветленными подковами, метались перед домом.

— Так их! В хвост и гриву! — крикнул Петя и сбежал с колокольни, чтобы вместе с Ваней Ратановым и другими чапаевцами помочь Чернову отстоять штаб, над которым развевался алый флаг.