Чалын – дочь снежных вершин. Книга 1. Южные ветры - [4]

Народ расступился, уступив дорогу избраннику, и тот, нехотя сняв шубу, вышел в круг.

Соперники долго присматривались друг к другу, выгадывая наилучший момент для атаки. Первым свою ловкость проявил Ойгор. Он ухватил Кыркижи за шею, на что тот попытался ответить тем же, но оплошал. Хан тут же отпустил его, увернувшись от захвата, а затем снова схватил за шею и резко дёрнул на себя, изловчившись при этом на подножку. Выставив руки перед собой, Кыркижи непроизвольно подался вперёд и после нескольких шагов с выпученными от удивления глазами упал на колени.

Толпа зашевелилась. Люди кивали, перешёптывались и объяснялись знаками.

Кыркижи поднялся на ноги и снова изготовился к схватке. Он всё ещё не мог позволить себе первым вступить в бой и поэтому смиренно ждал очередной атаки соперника. Долго ожидать не пришлось. Как и в прошлый раз, хан проявил сноровку. Он попытался вытянуть противника на себя и снова свалить его с ног подсечкой, однако на этот раз крепко увяз в могучих руках Кыркижи. Ойгор ощутил неимоверную силу своего противника, но тот даже и не помышлял о победе, и именно поэтому ослабил хватку. Поняв в чем дело, хан чуть слышно предупредил богатыря:

– Будешь мне и дальше поддаваться, я тебя накажу. Здесь и сейчас мы с тобой равны.

Эти слова послужили толчком к действию. Кыркижи обхватил Ойгора за пояс, без труда оторвал от земли и положил на лопатки, придавив сверху своей массой.

И снова все замерли в тишине. Человек-гора отпустил хана и, привстав на колено, протянул ему руку. Громко рассмеявшись, тот принял помощь победителя и, оказавшись на ногах, удовлетворённо похлопал богатыря по плечу.

– Алып [12] ! Настоящий алып! – не скрывал восторга Ойгор.

Народ снова ожил. Старики кивали в ответ хану, молодые с восхищением переговаривались, а заводные мальчишки, подражая взрослым, устроили собственную борьбу, путаясь у их ног.

Закат прошёл, дохнул прохладой свежий вечер, наступали сумерки. Люди уже расходились, как вдруг высоко в небе громко прокричала тёмно-бурая птица. Хан Ойгор, как и все остальные, поднял голову и разглядел в потускневшей синеве длиннокрылого беркута. Он грациозно описал круг, зашёл на второй и издал звонкий клёкот:

– Кьяк-кьяк-кьяк!

– Ха-ха-ха-ха! – обрадовался хан Ойгор. – Мюркют добрую весть мне на крыльях принёс: дочь у меня родилась!

В те далёкие времена люди могли понимать язык зверей и птиц, умели разговаривать с ними. Однако всё же мало кто из человеческого рода обладал таким даром с рождения. В основном это были шаманы. Они получали в наследство от предков сокровенные знания естества и, в свою очередь, передавали их избранным – только искренне верящим в себя и в свои возможности. Хан Ойгор был одним из тех немногих, кто постиг язык животных.

– Дочь у меня родилась! – торжествующим криком огласил он долину.

Хан огляделся по сторонам в поисках сына, хотя тот всё это время находился рядом, слева от него, приотстав всего-то на полшага. Увидев Амаду, Ойгор обнял его и повторил радостную новость:

– Амаду, у тебя теперь сестра есть!

Глаза мальчишки засияли от радости, и он улыбнулся.

Недолго думая, Ойгор оседлал справного огненно-рыжего жеребца и, прихватив с собой двух верных провожатых на гнедых скакунах, отправился в путь. Оставшихся воинов хан доверил сыну. Амаду сам попросил его об этом, он считал себя достаточно взрослым для того, чтобы возглавить войско, да и отец полностью разделял мнение сына.

Кони, не зная усталости, скакали сутки напролёт, в темноте освещал им дорогу звёздный небосвод, а днём спасал от зноя свежий, нагонявший облака ветер. Лишь только на вторую ночь хан со спутниками сделали привал: накормили коней, утолили голод сами, отдохнули, и едва наступило холодное пасмурное утро, они уже снова были в пути. Весь день не прекращался унылый дождь, однако и он не стал преградой на пути всадников. Наконец, поздним вечером, когда ночь ещё не наступила, но было уже слишком темно, чтобы передвигаться дальше, хан и его воины остановились. Они прибыли в Яраш-Дьер.

Отпустив спутников восвояси, Ойгор отправился дальше один. Он проехал мимо множества разбросанных друг от друга жилищ, пока не встретил на своём пути многоугольный аил, тот, что отличался своими размерами от других, себе подобных. В темноте он походил на огромный мокрый камень, по которому струились потоки дождевой воды.

– Бр-р! – остановил скакуна хан.

Как будто предчувствуя несчастье, конь неспокойно топтался на месте, тряс гривой, закидывал кверху голову, бил копытом, разбрызгивая собравшуюся под ногами лужу. Ойгор спрыгнул на землю, привязал своего верного друга к коновязи и поспешил войти в аил. Озябшей рукой он приоткрыл войлок, прикрывающий эжик [13] , снял промокшую насквозь шапку и переполненный чувством радости вступил внутрь.

В полумраке, возле очага, сидела на коленях немолодая женщина с видневшимися из-под шапки седыми растрёпанными волосами. Отсвет раскалённых углей придавал её лицу ярко-красный оттенок. Не сказав ни единого слова, она подкинула немного хвороста в очаг и только тогда обратила своё внимание на хана. Сухие сучья задымили, серый дым плотной струёй устремился к тюнюку [14] . Искорёженные ветки вспыхнули, разгорелись, но огонь едва рассеял темноту своим тёплым светом.