Чалын – дочь снежных вершин. Книга 1. Южные ветры - [5]

Всё время, проведённое в пути, счастливый хан Ойгор думал о своих близких и представлял, как обрадуются они его появлению. Однако, вопреки всем ожиданиям, хан увидел угрюмые лица встречавших его людей. Здесь не было праздника, в этом месте не лились величальные песни, языками огонь в очаге не играл, и всё говорило о том, что сюда пришло горе.

Сквозь полумрак хан осмотрел всех присутствующих. На войлочном настиле пола, по левую от него сторону сидели мужчины, по правую – женщины. Что те, что другие молчали, на их лицах читалась скорбь. Лишь только малышка в деревянной подвесной колыбели улыбалась чему-то во сне. Среди этих людей хан не увидел своей супруги Ойрош. Он понял: подарив ему дитя, она покинула этот мир.

Глаза Ойгора наполнились слезами, он хотел рыдать от горя, но не мог себе этого позволить. Что было силы, сжал хан в глубокой печали шапку, слезами скорби из неё полилась вода. Другой рукой он грубо стер с лица дождевые капли и подошёл к люльке, над которой висел оберег – маленький лук, отпугивающий недоброжелателей из мира духов. Хан с умилением смотрел на дочь. Она крепко спала и не думала просыпаться. Ойгор наклонился и нежно прикоснулся губами к её пухленькой румяной щёчке. Приоткрыв глазки, малышка попыталась осознать, что происходит, но, разглядев лишь мутный незнакомый силуэт, закряхтела, потом широко зевнула и снова погрузилась в сон.

В этот момент к хану подошла седоволосая женщина, та, что поддерживала огонь в очаге. Это была Адаана [15] – потомственная шаманка, покровительница рода Ойгора, защитница от злых духов. Именно она отправила своего крылатого помощника известить хана о рождении дочери.

– Эзен [16] , Ойгор-хан, – тихо поприветствовала его женщина.

Повернув к Адаане голову, хан молча кивнул ей в ответ. Ойгор узнал шаманку, однако был сильно удивлён её изменившейся внешностью. За столь короткий срок она из зрелой женщины превратилась в старуху.

– Адаана, кто годы твои украл? – спросил хан.

– Ребёнок прежде времени на свет появился, – начала свой рассказ шаманка. – Он не готов был родиться, не ждала его так рано и мать. Дыхание младенца обрывалось. Ойрош тоже было тяжело, много сил она потеряла. Ойрош о помощи меня попросила. Помощники мои, духи, привели меня к Матерь-Умай [17] , и она рассказала, что дьула младенца похищен злым духом, в подземном мире его надо искать. Дождавшись ночи, я в мандьак [18] облачилась, бубен чёрный достала. Сарлыков самых крупных, ат [19] быстроногих, кой [20] длинношерстных в жертву отдала. В тёмное царство спустилась, девять рек преодолела, тех, что сливаясь, образуют слёзную реку. По тонкому мосту из конского волоса во дворец властелина Эрлика [21] попала и его самого там нашла. С удовольствием он принял все жертвы животных и выслушал меня до конца, а потом хан чёрный одному из своих сыновей наказал найти того духа, что двойника младенца похитил. После этого владыка «подземной земли» отпустил меня и пообещал вернуть ребёнку дьула, но только взамен жизни его самого близкого человека. Об этом я Ойрош рассказала, и она своё согласие дала.

Шаманка замолчала.

– Ты правильно сделала, Адаана, – дал свой ответ Ойгор.

– Её сюне [22] сейчас здесь, – продолжила женщина, – Ойрош с нами прощается, в мир предков готовится уйти.

В этот момент Ойгор почувствовал лёгкое прикосновение. От виска по щеке сходило нежное тепло. Закрыв глаза, хан представил, как любимая ласкает его своей рукой. На самом деле всё так и было, это видела Адаана. Двойник Ойрош стоял напротив Ойгора и, улыбаясь, гладил его лицо прозрачной рукой. Затем Ойрош прикоснулась к улыбнувшейся ей малышке и растворилась бесцветной дымкой. Опустившись к очагу, пелена закружилась вихрем, подняла искры над языками пламени и, смешавшись с дымом, вылетела в тюнюк.

– Она прекрасна, как капли росы на цветке в пору утренней прохлады, – сказал хан, глядя на дочь. – Я назову её Чалын [23] .

Глава 3. Хан Боджинг и его Третье Ухо

Эхо доброй вести о рождении Чалын разлетелось по всему Ойгорскому ханству. О малышке шептали деревья, журчали быстрые воды, шумели ветра и говорили люди. Донеслась эта новость и до Боджингского ханства.

Про самого хана Боджинга ходила дурная слава. Он слыл жадным, безжалостным правителем, и ждали от него одной лишь беды. От бесчинств Боджинга и его воинов страдали соседние ханства, мирные жители вольных племён и чужеземные купцы: их караваны грабили, а сами торговцы уже никогда не возвращались на родину.

В очередной раз тонокчы [24] Боджинга разорили несколько аилов свободного племени и ограбили иноземный караван. После этого упоённые удачей возвращались домой. Преодолев очередной перевал, они разбили лагерь у верховья быстротечной реки. На голых камнях выросли невысокие конические юрты, разгорелись постовые огни.

В одной из этих войлочных юрт на дорогом ворсовом ковре восседал невысокий человек с золотой чашей в руках. Его густые чёрные волосы были уложены в тугие пучки на темени. Широкие плечи облегал жёлтый, украшенный позолотой шёлковый халат с широкими рукавами. Талию опоясывал зелёный кусок ткани, закреплённый красным кожаным поясом, на котором находились только самые необходимые для похода предметы: огниво, кольцо для стрельбы из лука, плеть и кинжал в изогнутых ножнах, украшенных извивающимся золотым драконом с рубиновыми глазами. А ещё, сзади, на поясе висели шоу – цветные шнуры с нефритовыми украшениями, связанными в сетку, и костяная игла для распутывания памятных узлов. Меч лежал в стороне.