Чагудай - [6]
Глотают мужики и бабы порошки потаповские и для верности своего домашнего лекарства наливают:
– На здоровье…
А когда нет настойки, то водку и просто в чистом виде пьют:
– Дай бог, поможет…
Не помнил я, чтобы хоть кто-нибудь когда-нибудь из чагудайцев вылечился. Ни из тех, кто пил потаповские порошки с водкой, ни из тех, кто в городскую больницу ездил. Те, что из Шольского возвращались, лишь первое время чувствовали себя выздоровевшими. А потом снова болели.
И мать ездила раз в Шольский:
– Говорят, серьезное исследование проводить нужно. А пока точно ничего сказать не могут. А кто меня с работы надолго отпустит. Может, и так пройдет…
Но не проходило.
И Варю отец тоже возил в Шольский. И она тоже никак не выздоравливала…
Померла бабка Настя. Не помогла ей чага. А ни порошков потаповских, ни водки она не пила.
Померла бабка Настя. Не помогла ей чага. Или помогла? На восьмидесятом году отдала богу душу. А рядом с ее могилкой похоронены и пятидесети– и сорокалетние. А многие поселковые, которым всего-то за тридцать, кажутся стариками. Глянешь – у них одинаково больные серые лица. Как будто все из одной семьи. Чужому, наверное, и не отличить сразу одного чагудайца от другого.
Ну, перестрою я больницу, меньше ли станет у нас больных? Выздоровеет ли мать? Отец? Семен? Варя? Теть Даша? Трехлетний Мишка? Кто, чем, как будет их лечить?
Я заглядывал в глаза соседей, знакомых – мучают ли их те же вопросы, что и меня. И сначала мне казалось, что «да». Взгляд чагудайца как бы задумчив. Но на самом деле, видимо, именно серьезных мыслей он и боится, гонит их от себя. Бабы сосредоточенно говорят о чем-то ни о чем:
– Твой так же?
– Так же.
– Бок у меня болит.
– Сходи к Потапову.
– Сахар, говорят, подорожает…
– Водку дешевую завезли…
Мужики глубокомысленно жмут руки:
– Здорово.
– Привет.
– Пока.
– Бывай.
Вот и поговорили.
Единственное, что развязывало мужские языки, это выпивка. Если ее было много, то мужики размякали, разбалтывались, смеялись. Или обратно – роняли слезу и пели:
Хорошо, когда водки было много. Если выпить не хватало, то неудовлетворение перерастало в обиды – соседские или заводские. И тогда мужики дрались. Махали тяжелыми кулаками. Смачно въезжали в озверевшие морды. Кровь, сопли так и летели во все стороны. До тех пор, пока кто-нибудь из мужиков не отключался от действительности. Жены растаскивали на себе грузные тела:
– Что ж с тобой сделали, ироды…
Бывало, дрались и чагудайские бабы. Рассорившись и исчерпав обычный запас оскорбительных слов, вцеплялись друг другу в волосы, царапались, кусались и норовили ударить чем-нибудь тяжелым в живот или по голове, по лицу. Битвы их были скоротечны. Обессилев, бабы садились рядом и ревели в один голос.
Дрались и в семьях. Мужья нередко били жен. Я помнил еще, как пьяный отец налетал на мать с кулаками. Но Сема, быстро войдя в силу, сломал ему как-то по случаю пару ребер. Тем и отучил отца драться с матерью раз и навсегда.
А за стеной у соседей каждый вечер скандал:
– Я тебе что говорил?
– Не виновата…
– Ах, ты, бл…
Визг, писк, ругань, плач, удар, еще удар…
Я вздрагиваю. Вспоминаю, как бью я, как бьют меня. Почему, зачем надо драться? Или, может, чагудайцам просто от рождения не дано решать все на словах? Такой вот народ? Кто мог бы ответить мне? Может, Пойгу? В отличие от других учителей он старался разговаривать с нами серьезно, уважительно.
Я спросил Пойгу после уроков. Когда рядом больше никого не было:
– Почему люди дерутся? Ведь всегда же можно договориться…
Учитель кивнул:
– Ждал я от тебя этого вопроса, Николай. Давно заметил, что у тебя голова на плечах есть. Но не знаю только – на благо ли это тебе…
Я не понял:
– Как это…
Тут Пойгу грустно улыбнулся:
– Видишь ли, не думая, жить проще. Когда уже кто-то за тебя все обмыслил – что делать, как делать. Когда от тебя требуется только соблюдать законы и правила. А вот ты ставишь их под сомнение…
Я помотал головой:
– Но ведь не может быть это правильным – ругаться, драться, калечить друг друга из-за ерунды…
Пойгу не согласился:
– Представь себе, может быть. Когда нет других правил, то действует то, которое первым приходит в голову – кто сильнее, тот и прав.
Я задумался:
– Но ведь должны быть, наверное, какие-то другие, человеческие правила?
– Должны. И они есть. Давным-давно придуманы. Для верующих людей есть божьи заповеди: «не убий», «не укради», «чти отца твоего и мать твою…» Еще есть просто народные правила: «семь раз отмерь, один раз отрежь», «в чужой монастырь со своим уставом не ходят», «сам погибай,…
– «…а товарища выручай».
– Верно, – одобрил Пойгу. – Существуют и государственные правила – например, уголовный кодекс, в котором четко расписано, что нельзя делать и какое наказание за преступления предусматривается.
Я удивился:
– Но раз есть правила…
– То почему не выполняются?
– Да.
– Потому что существования одних только правил недостаточно. Им нужно учить людей. И еще следить за их соблюдением. Тебя кто-нибудь учил, что драться не хорошо? Что всегда лучше договариваться на словах? Что за драку ты будешь наказан?
В городе одно за другим совершаются нападения на светловолосых девушек. Все преступления происходят вблизи трамвайных остановок. Эрика – молодая работница аптеки – как раз обладает светлыми волосами и из всех видов транспорта предпочитает именно трамвай. И ей не избежать встречи с маньяком…
В 2007 году в главном вузе страны – МГУ происходит ряд необъяснимых взрывов, пожаров и смертей. Журналист ведущей газеты пытается разобраться в причинах происшествий в Университете. В его поле зрения оказываются террористы, обиженные студенты, масоны, последователи каббалы и еще – «Черный аспирант». Журналист вынужденно погружается в научный мир, проводит дни и ночи в засадах, плутает по лабиринтам загадочного Главного Здания Университета и однажды выходит на след…
Не каждой официантке может так повезти: волею случая на Катю обратил внимание популярный телеведущий красавец Константин. И вот у нее уже есть и новая интересная работа, и настоящая взаимная любовь, и дело идет к свадьбе. Однако находятся те, кому удается разлучить влюбленных. Впрочем, Кате и Константину удается пройти сквозь все испытания и сохранить свою любовь. Им помогают Вера и Надежда.Роман отличается особым стилем. Лучше всего о нем написал редактор одного из издательств: «Что за стиль?!.. Автор предпочитает блатной язык?!.
Эта книга – первый экономический роман в России, который сразу же после выхода стал культовым в отечественном бизнесе. Здесь есть все, с чем сталкивается человек, стремящийся стать лидером, сделать успешную карьеру, создать эффективную команду сотрудников в любой компании. Это откровенный рассказ о рекламном бизнесе, основанный на реальных событиях, в котором все как в жизни: поражения, успехи, конфликты, лицемерие, цинизм…У кого-то эта книга вызовет восторг, у кого-то возмущение, но никого не оставит равнодушным.
В сборник нерифмованной поэзии вошли четыре цикла:«В долине кактусов и черных дыр»,«Твои черты»,«Салонно»,«Связано с детством».
Все замечательно в деревеньке Большие П.: и на зуб есть еще пока что положить, и народ, несмотря ни на что, продолжает плодиться, и наука успешно разваливается, и модернизацию переложили, и образованность хуже некуда, и врачи режут по живому, и бизнес даже есть, и армию удалось деградировать, и полицейские формирования слились в экстазе с бандитскими, и культур мультурит по фене, и хватательная с давательной властью не прозябают. Вот только нет покоя на душе народонаселения и обращается оно к высшим инстанциям с просьбой переименовать деревеньку в Великие П.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
После смерти матери и собственной мучительной борьбы с раком груди Джоанна Тил возвращается к научной работе: молодая аспирантка изучает гнездование птиц в глуши Южного Иллинойса. Полная решимости доказать себе, что невзгоды не сломили ее, Джо с головой погружается в работу, пока ее одинокое существование не нарушает загадочная девочка, появившаяся однажды у порога ее дома. Гостья откликается на имя Урса и утверждает, будто прилетела из далекой галактики, чтобы отыскать на Земле пять чудес. Беспокоясь за маленькую фантазерку, Джо, пусть и неохотно, позволяет Урсе остаться, не подозревая о том, что это решение вскоре перевернет жизнь их обеих.
В своей дебютной книге Яна Шерер рассказывает историю собственной жизни, составленную, как мозаика, из странных эпизодов и невероятных приключений, густо приправленных черным юмором. Судите сами: сначала ее отец заводит в городской квартире свинью. Он считает, что свинья будет способствовать семейной гармонии. Потом подсовывает дочери, которую бросил бойфренд, другого кавалера, наивно полагая, что та не заметит подмены…
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Говорила Лопушиха своему сожителю: надо нам жизнь улучшить, добиться успеха и процветания. Садись на поезд, поезжай в Москву, ищи Собачьего Царя. Знают люди: если жизнью недоволен так, что хоть вой, нужно обратиться к Лай Лаичу Брехуну, он поможет. Поверил мужик, приехал в столицу, пристроился к родственнику-бизнесмену в работники. И стал ждать встречи с Собачьим Царём. Где-то ведь бродит он по Москве в окружении верных псов, которые рыщут мимо офисов и эстакад, всё вынюхивают-выведывают. И является на зов того, кому жизнь невмоготу.
В этой книге практически нет сюжета, нет классического построения и какой-то морали. Это рассказ, простой, как жизнь. Начинается ничем и ничем заканчивается. Кому-то истории могут показаться надуманными, даже из разряда несуществующих. Но поверьте, для многих и многих людей это повседневность. Как говорят: «такая жизнь». Содержит нецензурную брань.