— Мы луковый суп готовим, — пояснил Василий, печально глядя на обжаривающееся в сковородке с луком полотенце. — Хотели приготовить.
Иосиф Первый проследил за его взглядом и покачал головой:
— К большому сожалению, я не решусь оценить ваши кулинарные таланты. Поэтому предлагаю поехать на обед в Зимний дворец. Вас, Лиза, я тоже приглашаю.
— А-а-а… — только и смогла ответить Лизавета.
— Скажу по секрету, — император доверительно понизил голос и указал на Василия. — Вот этому молодому человеку было приказано явиться ко мне сразу после выхода из госпиталя, но приказ проигнорирован самым злонамеренным образом. Как думаете, чью присутствие заставляет меня удержаться от вынесения строгого, но справедливого приговора?
— Он не виноват! — Лиза решительно закрыла собой Василия. Он не выходил из госпиталя, это я его похитила!
— Вот как? Тогда вы тем более обязаны присутствовать на обеде.
— Я…
— Да-да, вы в ответе за тех, кого похитили.
— Но мне нужно… — с какой-то растерянностью произнесла Лиза. — И причёску тоже…
— Молодость — ваше лучшее украшение, — улыбнулся Иосиф Первый. — Тем более мы по простому, в семейной обстановке.
Эти слова ещё больше смутили Лизавету, но запах загоревшегося на плите полотенца быстро привёл девочку в чувство. Она умело потушила начинающийся пожар с помощью чайника, и с укором посмотрела на Василия:
— Ты такой мокрый поедешь?
Не нужно думать, будто император пренебрегал собственной безопасностью и раскатывал по столице на трамвае. Вовсе нет — у парадной в ожидании пассажиров застыли три одинаковые «Руссо-Балта» с затемнёнными стёклами. Едва заметное свечение лакированных кузовов намекало на защиту от любого воздействия, включая попадание трёхтонной дирижабельной бомбы, а в чердачных окошках домов на противоположной стороне улицы Василий заметил бликующую оптику. Привычное здесь зрелище, так как Иосиф Первый часто посещал знаменитого литератора Алексея Максимовича Горького. Ну а тот факт, что заходил в соседнюю квартиру, никого волновать не должен.
А вот грузовик с солдатами в кузове никак не вписывается в привычную картину. Волкодавы из дивизии имени графа Бенкендорфа снаряжены так, будто готовятся к штурму Букингемского дворца. В принципе, они всегда готовы к его штурму, только соответствующий приказ никак не отдадут. Шутка, конечно… процентов на десять.
— Феликс Эдмундович начал работать, — пояснил император. — И есть вероятность, что кое-какие слухи о вашем участии в подготовке сегодняшних событий попадут не в те уши.
— Ягода? — догадался Василий, подразумевая одного из заместителей Дзержинского.
— Это неважно. Главное, в Зимнем вы оба будете в безопасности. Заодно и день рождения отметим.
— Чей? — не поняла Лиза.
— Его, — Иосиф Первый показал на Василия. — Он разве не говорил?
Красный покопался в памяти, но та уверенно подсказывала, что до четырнадцатилетия ещё десять дней. Двадцать четвёртого марта, как и каждый год. Неужели поменяли дату императорским произволом?
— А сегодня какое число?
— С утра двадцать третье было. Тебе что, память отшибло?
Ну точно, неделя беспамятства как-то вылетела из головы. Вернее, её выбило взрывом, который по внутреннему календарю случился буквально позавчера.
— Отшибло.
— Тогда садись в машину и поехали восстанавливать. И девушке помоги, невежа.
Три «Руссо-Балта» рванули с места и быстро набрали скорость, перестраиваясь при каждом удобном случае, а в ушах у Василия появился тонкий комариный писк заработавшей на полную мощность глушилки радиосигналов. Неприятная и не слишком полезная для организма штука, но чертовски действенная. Такие неплохо бы на будущие самолёты поставить. Впрочем, об этом думать рано, потому что самолётов нет, а есть только мысли о них. И есть Николай Николаевич Поликарпов, в этой реальности даже не помышляющий о конструировании летательных аппаратов тяжелее воздуха без применения антигравитации.
Город за окошком «Руссо-Балта» жил привычной жизнью, и ничего не намекало на проводимую Феликсом Эдмундовичем санацию и дератизацию столицы. Разве что увеличившееся количество неприметных чёрных «Фордов», деловито следующих в направлении Петропавловской крепости.
— Кстати, а мы куда едем? — спросил Красный, с удивлением обнаруживший, что Зимний дворец остался далеко позади.
— На ближнюю дачу, — улыбнулся император.
— А что сразу не сказал?
— Учитывая последнюю информацию, от тебя, кстати, и полученную, в квартире могли быть лишние уши.
— Логично, — согласился Василий. — Но очень надеюсь, что ты не собираешься держать нас там вечно.
Лизавета широко раскрытыми глазами смотрела на Красного, свободно говорившего «ты» императору, и на императора, не обращающего на это внимания. Происходило что-то непонятное и пугающее, но таинственное и интересное. Это не гимназия, где самым жутким секретом являются робкие ухаживания преподавателя самообороны за преподавательницей немецкого языка.
Иосиф Первый подмигнул Лизавете, и успокоил:
— Не пугайся, девочка, это не те тайны, за которые попадают в Шлиссельбург или Петропавловку.
Лиза застыла, боясь пошевелиться, и Красный осторожно погладил её по руке:
