Церковь и политический идеал - [292]

Согласимся, эта разница колоссальная. Спор о территориях и компетенциях является обычным для церковной истории: едва ли можно назвать хоть какието крупные Поместные Церкви, не омрачившие свои взаимоотношения с сестрамиЦерквами по таким же вопросам. Сегодня, например, Антиохийская церковь спорит с Иерусалимской, а последняя – с Румынской по территориям, и таких примеров за 2 тысячи лет найдется множество.

Другое дело – создание новой «церковной» организации – ПЦУ на территории Киевской митрополии, что никаким иным словом, кроме как раскол, не назовешь. Даже если бы год назад Александрийская церковь, Финляндская или какая другая признали прерогативы Константинопольского патриарха на Киевскую митрополию, его каноническую и историческую правоту, – ничего страшного не произошло. Ведь и Русская Православная Церковь имеет свои доводы на сей счет. И данный вопрос стал бы предметом соборного обсуждения. А сегодня Александрия и Константинополь вместе с раскольниками из ПЦУ служат Литургию, не только признав Киевскую митрополию каноничной территорией Константинополя, но и самопровозглашенную, безблагодатную ПЦУ Церковью. Едва ли после этого можно говорить, что минувший год стал успешным для Вселенской Церкви в целом и Русской Православной Церкви в частности.

В силу каких причин ситуация столь тревожным и роковым образом изменилась? Можно говорить о неуемном желании Константинопольского патриарха закрепить за собой властные полномочия, сродные папским. Хотя сразу же оговоримся, эта тенденция имеет за собой более чем полуторатысячелетнюю историю и солидное каноническое основание.

Многие видят руку Госдепа США в раздувании этого конфликта, что вполне объяснимо и ожидаемо. Разумеется, документарных подтверждений участию американских политических сил мы едва ли найдем, но было бы странно думать, будто наш извечный геополитический противник проигнорирует ситуацию, при которой можно еще больше расшатать русские духовные и государственные устои. А, как известно, церковный раскол – один из самых эффективных способов для достижения этой цели. Однако и здесь нужно проявлять благоразумие, поскольку за неимением твердых, проверенных источников информации предположения легко превращаются в самые безумные домыслы и легенды, выставляющие нас самих в карикатурном виде.

Но, будем откровенны, не всегда на высоте положения оказывались мы сами, не умиротворяя ситуацию, а лишь усугубляя ее. Рискнем высказать несколько суждений на сей счет, которые носят сугубо частный характер.

Еще раз напомним, что с возникновением Христовой Церкви образовались и церковные нестроения: ее враг всегда предпринимает систематические усилия для того, чтобы разорвать узы любви между христианами и расколоть Тело Божие. Вместе с тем в борениях с ними Церковь выработала традиционный комплекс мер по преодолению расколов. В частности, соборное обсуждение спорных вопросов, искание компромиссов, если, конечно же, они не затрагивают первооснов христианского вероучения, стремление сохранить в себе братскую любовь к противникам, терпение и незлопамятность.

Заметим, что эти способы испытаны Церковью в горниле Вселенских Соборов, где оспаривались не просто территориальные претензии, а стирались в пыль вселенские ереси. Разумеется, нет никаких причин избирать сегодня иной путь: пренебрегать церковным опытом – себе дороже.

Как известно, любые попытки силового «продавливания» собственной позиции «без оглядки» всегда чреваты опасными последствиями. Если спорный вопрос может быть обсужден, то следует в обязательном порядке искать пути его соборного исследования, целиком полагаясь на соборный разум Церкви и Божью помощь. Когда же эта возможность не используется, когда собственное мнение представляется единственно правильным, как правило, ничего доброго не получается. Бывало даже так, что сам Вселенский Собор иногда выступал орудием в руках человека, желающего добиться превосходства своего мнения, которое представляется ему истинным, как сегодня говорят, административным путем.

Как несложно догадаться, мы говорим о свт. Кирилле Александрийском и руководимом им Эфесском соборе 431 г. Конечно, Александрийский архиепископ – прославленный Церковью святитель, и им двигали самые лучшие мотивы: он спасал истину от ереси. Однако не тем способом, к которому привыкла прибегать Церковь, а «кавалерийской атакой», что обернулось десятилетиями еще более тяжелых церковных нестроений, покрывших тело Церкви трещинами раскола. Не случайно победа в 431 г. партии свт. Кирилла обернулась «Разбойным собором» 449 г., организаторы которого действовали в той же самой парадигме.

Ситуация в конце концов умиротворилась – хотя, как мы знаем, и не до конца: вслед побежденной ереси несторианства родилась монофизитская ересь. Но даже для локализации первоначального конфликта императорской власти в лице святых царей Феодосия Младшего, Маркиана и святой царицы Пульхерии пришлось предпринять титанические усилия. Сегодня, увы, этого естественного и спасительного для Церкви единого властного центра – императорской православной власти – не существует, что обязывает нас быть тем более осторожными и благоразумными.