Цепь измен - [105]

Я не могу принять другую таблетку — мне остается только согласиться на то, чтобы ребенка выкачали по кусочкам.

Думаете, после всего этого я решу оставить ребенка? Думаете, я приду к выводу, что, раз он так цепляется за жизнь, нужно дать ему возможность выжить? Нет. Я только укрепилась в своем решении: я не подхожу на роль матери. Даже аборт не могу сделать по-человечески.

И вот еще через три дня я возвращаюсь в клинику. Две медсестры помогают мне переодеться в жуткую рубашку, из которой видна вся задница, и ведут меня в смотровой кабинет, где укладывают на стол и привязывают ноги резиновыми ремнями, свисающими сверху. Потом придвигают меня к краю стола и осторожно разводят мне ноги. У них такие холодные руки! Заходит врач. Болтая с сестрами о погоде, вставляет пальцы в мое влагалище и проверяет положение матки; потом демонстрирует мне расширитель и говорит, что введет его внутрь и что может быть немного больно. Я чувствую, как холодный металл проскальзывает внутрь и открывает меня. Это так ужасно, так насильственно; мгновение я гадаю, не вывалится ли ребенок сам по себе.

Потом врач берет длинную, кошмарного вида иглу и вводит в открытую вагину и в шейку. Немного больно, но терпимо. Врач показывает мне нечто, называемое расширителями, и объясняет, что сейчас введет их в шейку матки, чтобы расширить ее. И тянется ко мне…

— Остановитесь! — взвизгиваю я.

— Что, больно? Можем дать еще лекарства…

— Я передумала, — задыхаясь, лепечу я. Пытаюсь сесть.

— Кейт, мы только что парализовали твою шейку, — нахмурившись, объясняет врач. — Если теперь остановиться, у тебя все равно будет выкидыш, потому что она откроется сама по себе.

— Мне плевать, — всхлипываю я. — Я не могу сделать это. Простите! Я заплачу и все такое, только я не могу это сделать!

Врач кивает медсестре и со щелчком сдергивает перчатки. Меня отвязывают, и одна из сестер присаживается рядом на смотровой стол, поглаживает меня по спине, пока я реву, не в силах остановиться.

— Может, ты хочешь кому-нибудь позвонить? — сочувственно спрашивает сестра.

Сначала я мотаю головой, но потом хватаю ее за руку.

— Подождите. Есть один человек.

— Вы так нарядно одеты, — говорю я. — Вы уверены, что я не отрываю вас от важных дел?

— Кейт, все в порядке. — Она оборачивается к медсестре. — Девушка может идти?

— Вы будете с ней, доктор Стюарт?

Элла кивает:

— Я оставлю ее с собой на дежурстве. Она принимала какие-нибудь лекарства?

— Только кодеин от спазмов. Боюсь, она слишком поздно передумала, — тихо произносит врач. — Теперь шейка матки может расшириться самостоятельно. После выкидыша ей нужно будет прийти на чистку — чтобы внутри матки ничего не осталось. Теперь самая большая опасность — инфекция…

— Понимаю, — спокойно говорит Элла. Потом крепко обнимает меня.

— Мне так жаль, — всхлипываю я, уткнувшись ей в плечо. — Я поступила так глупо! Я все испортила! Я не знала, кому позвонить. Папе я сказать не могла — он бы во мне разочаровался. Он обвинил бы во всем маму, и ей бы пришлось вернуться из Италии…

— Шшш… Кейт, все хорошо. Теперь я здесь. Все будет хорошо, мы справимся. — Она отпускает меня и берет мою сумку. — Как думаешь, сможешь сама дойти до машины? Тут недалеко.

Киваю.

— Элла, вы ведь не скажете папе?

— Ты что, забыла? Я же врач. Мы как священники — не имеем права никому ничего говорить.

— Я потеряю ребенка, правда?

— Да, милая, — с сочувствием говорит Элла. Она помогает мне спуститься по лестнице и медленно под руку ведет к подземной стоянке. Ноги у меня словно ватные, и теперь, когда начала отходить заморозка, мне кажется, что в меня засунули раскаленную кочергу.

— А я смогу родить еще?

По Эллиному лицу пробегает тень. Она неуютно поеживается, словно от холода.

Потом вроде бы берет себя в руки и оборачивается ко мне с подбадривающей улыбкой.

— Нет никаких причин для обратного. Особенно если мы постараемся избежать инфекции. А потом следует поразмыслить о контрацепции, Кейт. Твоим родителям не обязательно это знать, но ты не должна подвергать свое здоровье такой опасности.

В соседнем квартале раздается вой полицейской сирены. Элла коротко сверяется с часами и закидывает мою сумку себе на плечо.

— Можно задать вам личный вопрос? — после некоторого раздумья спрашиваю я.

— Полагаю, теперь мы знаем друг друга вполне достаточно, верно?

— Почему у вас нет детей?

— О, Кейт! Как ты неосмотрительна!

— Извините. — Я закусываю губу. — Не рассказывайте, если не хотите.

Она вздыхает:

— Да нет, я не против. Похоже, сегодня пришло время делиться тайнами. Так. Нам на ту сторону. Подождем. — Она нажимает кнопку, и мы ждем, пока светофор переключится. — Я никогда не хотела детей от мужа. Можно было бы целый год потратить на выяснение причин — и так до них и не докопаться. Первая причина в моих родителях — они не были готовы к моему появлению. Вторая — во мне: я хотела сделать карьеру, доказать что-то самой себе. А третья — во мне и в Джексоне. Я всегда знала, что любила его меньше, чем он заслуживал. И мне казалось неправильным приводить ребенка в подобный мир — почти под ложным предлогом.

Светофор моргает, разрешая нам пройти. Мы обе не делаем ни шагу.