Цепь измен - [107]

Конечно, я не имела права заводить роман на стороне, и ничто не послужит мне оправданием, но Джексон, который столько лет все знал — и молчал, — сам стал причастен к моей измене.

Я верно поступила, что не родила от него.

Ребенком не склеить разбитых отношений. Это было бы худшее, что мы могли совершить, и Джексон отлично это понимал. И все же годами использовал отказ родить ему ребенка как оружие против меня.

Кофе выплескивается на ладонь; я вдруг осознаю, что меня трясет от ярости. Черт побери, Джексон! Только взгляни, что ты с нами сделал!

Мы вообще напрасно поженились. Мы оба обманывали себя мыслью, что я смогу полюбить его. И оба — в глубине души — знали, что все закончится несчастьем.

Почему он ничего не сказал?

Смотрю на светлеющее небо. Пора собираться на работу. Последнее, что мне нужно, — снабдить Ричарда Ангела дополнительным арсеналом в преддверии заседания.

На автопилоте одеваюсь. Мы оба все испортили. Джексон это сознавал. И простил мне то, что сделала я.

Он хотел, чтобы я была счастлива.

Понимание застает меня врасплох; я роняю баночку тонального крема, и та грохочет по плиточному полу.

Джексон доказал, что любил меня, не только всеми годами, что был со мной рядом, но и тем, что в итоге набрался мужества отпустить.

Вытираю разлитый крем. Купер отдал мне письма, чтобы довершить начатое Джексоном: освободить меня. Больше никакого чувства вины. Никаких сожалений. Пора жить дальше.

Я в долгу перед мужем.

Люси сама отбирает для меня одежду на слушание. Она роется в моем шкафу полчаса, прежде чем объявить: «Бога ради, Элла! Неужели у тебя нет ничего построже? С ума сойти! Одно лиловое, другое с разрезами, третье с рюшечками и бисером, четвертое со всем вместе взятым!.. Если бы ты не носила на работе белый халат, тебя бы давно уволили». И она тащит меня в круг ада, который Данте забыл упомянуть в своей «Божественной комедии»: в дорогой универмаг.

— Смысл как раз в том, чтобы не выглядеть сексуально, — вздыхает Люси, когда я отвергаю последний из целого ряда идентично строгих, с юбками по колено черных костюмов из неприятной синтетической ткани.

— Извини. А что, если меня в таком виде собьет автобус? Люди будут думать, что я хотела так одеться!

В конце концов, сходимся на брючном, темно-серого шелка костюме от «Армани». Приталенный жакет кажется Люси чересчур облегающим, но, по крайней мере, костюм черного цвета (ну, почти) и депрессивно-консервативный. Надену его с винтажными серыми крокодиловыми сапогами — они немного снимут напряжение.

После универмага Люси тянет меня в салон красоты. «Постарайтесь сделать все, что можете», — вздыхает она, и два часа спустя я выхожу оттуда с ощущением как после основательной головомойки: бумажник пуст, в голове странная легкость. Хотя, должна отметить, прическа мне идет. Укороченные кудри свисают симпатичными колечками, обрамляя лицо, вместо того чтобы торчать во все стороны словно ржавые диванные пружины.

— Думаешь, наши старания не пропадут даром? — вопрошаю я Люси по возвращении домой.

— Ты хороший врач, — говорит она. — И это все знают. Ты сделала все, что было в твоих силах.

— Ты не ответила на мой вопрос.

Она вручает мне новую губную помаду — волнующего телесного оттенка.

— Несмотря на то, что ты уверена в обратном, Элла, Ричард тоже считает тебя хорошим врачом. Если честно, одним из лучших. Приди вовремя, подыграй ему — и все будет отлично.

Внезапно мои глаза наполняются слезами. Я даже не пытаюсь их спрятать.

— Я все еще тоскую по нему, Люси.

Она стискивает мою руку.

— Конечно, я понимаю. — Ей не нужно спрашивать, о ком я.

В ночь накануне слушания я не могу уснуть. Расхаживаю взад-вперед по спальне, проигрывая в мозгу все произошедшее. Я не должна оправдываться. Я, в самом деле, хороший врач. И я сделала для малышки Хоуп все, что смогла. Ведь мы же, в конце концов, врачи, а не волшебники. Некоторые вещи просто нельзя изменить.

Задумчиво смотрю на громадную вазу лилий на журнальном столике. Комната наполнена их ароматом. Сегодня утром мне их прислал Купер — пожелал удачи накануне слушания. Не знаю, рассказывал ли ему Джексон, что лилии — мои любимые цветы, или это просто слепая удача. Застегивая сапоги, бросаю взгляд на свое отражение в зеркале. Несмотря на макияж, вид у меня такой, словно не спала я целую неделю. Может, это даже в мою пользу: Ангел поймет, что у меня бессонница на нервной почве. Выкажу должное почтение к его псевдоправосудию.

Когда я уже запираю входную дверь, звонит телефон. Сверяюсь с часами. Время есть.

Автоответчик включается, прежде чем я успеваю схватить трубку. Тоненький голос доносится через гостиную: «Говорит Линда Бисс из Консультационного центра ведения беременности и планирования семьи. Я звоню по просьбе мисс Кэтлин Эшфилд…»

Я отключаю автоответчик.

— Алло?

— Доктор Стюарт?

— Извините, я уже почти ушла. Не могли бы вы повторить, кто вы и откуда?

— Я звоню из женской консультации в центральной части Лондона, доктор Стюарт. У нас пациентка.

Я расправляю воротник.

— Извините, наверное, вы ошиблись номером. Я консультант-педиатр…

Погодите-ка. Она сказала «Кейт»? Кейт беременна?