Цепь: Цикл новелл: Звено первое: Жгучая тайна; Звено второе: Амок; Звено третье: Смятение чувств - [32]

Две тени внизу скользили, ничего не подозревая. Они блаженствовали одни в этом просторе бурной ночи и отдавались все растущему волнению. Ничто не наводило их на мысль, что наверху, во мраке ветвей, кто-то следит за каждым их шагом и два глаза прикованы к ним со всей силой ненависти и любопытства.

Вдруг они остановились. Эдгар тоже. Он плотно прижался к дереву. Им овладел бешеный страх. Что, если они повернут и раньше его вернутся в гостиницу, если ему не удастся скрыться в свою комнату и мать найдет ее пустой? тогда все погибло. Они узнают, что он за ними следил, и тогда уже не останется никакой надежды вырвать у них тайну. Но они медлили. По-видимому, между ними возникло какое-то разногласие. К счастью, показался месяц, и он мог все ясно видеть. Барон указывал на темную узкую тропинку, ведущую в долину, где лунный свет не разливался, как здесь, на дороге, широким, полным потоком, а каплями и редкими лучами пробирался сквозь чащу. «Зачем ему туда?» — изумился Эдгар. Его мать, по-видимому, сказала «нет», но он ее уговаривал. Эдгар видел по его жестам, что он настаивает. Страх обуял ребенка. Чего хочет этот человек от его матери? Зачем этот негодяй хочет заманить ее в темноту? Из книг, которые заменяли ему действительность, ему вспомнились картины убийств, похищений, темных преступлений. Он, наверное, хотел ее убить и для этого, освободившись от него, завлек ее сюда одну. Звать на помощь? Убийца! Крик был готов вырваться из горла, но губы пересохли, и он не издал ни звука. Его нервы были напряжены, он еле держался на ногах; в испуге искал он опоры, — и под руками его хрустнула ветка.

Они испуганно повернулись и уставились в темноту. Эдгар стоял, молча прислонившись к дереву. Маленькое тело глубоко спряталось в тень. Была мертвая тишина. Все же они казались встревоженными. «Повернем», — услышал он голос матери. Испуганно сорвались эти слова с ее уст. Барон, сам, очевидно, обеспокоенный, согласился. Они пошли обратно, медленным шагом, тесно прижавшись друг к другу. Их замешательство спасло Эдгара. На четвереньках он пополз между деревьями, царапая до крови руки. Достигнув поворота, он бросился бежать изо всей силы, так что дух захватывало. Так он добежал до гостиницы и в несколько прыжков был наверху. Ключ, запиравший его комнату, к счастью, торчал снаружи. Он повернул его, открыл дверь и бросился на постель. Хоть несколько минут он должен был отдохнуть, сердце бурно билось в груди — точно язык раскачиваемого колокола.

Затем он решился встать и прислонился к окну в ожидании их возвращения. Это продолжалось долго. Они, должно быть, шли очень, очень медленно. Осторожно он выглянул из затененного окна. Вот они медленно приближаются, их одежда залита лунным светом. В этом зеленом свете они выглядели как призраки, и снова им овладела сладостная жуть: может быть, это в самом деле убийца, и тогда — какому страшному делу он помешал своим присутствием! Ясно различал он белые, как мел, лица. В лице его матери было незнакомое ему выражение восторга, барон, напротив, был суров и недоволен. Очевидно, потому, что его намерение не удалось.

Они подошли уже совсем близко. Лишь перед самой гостиницей их фигуры разъединились. Взглянут ли они вверх? Нет, никто не взглянул. «Вы обо мне забыли, — подумал мальчик с дикой злобой и с тайным торжеством, — но я вас не забыл. Вы думаете, что я сплю или что меня нет на свете, но вы убедитесь в своем заблуждении. Я буду подстерегать вас на каждом шагу, пока не вырву у этого негодяя тайну, ужасную тайну, которая не дает мне спать. Я разорву ваш союз. Я не сплю».

Медленно они вошли в дверь. И, когда они проходили один за другим, их силуэты снова слились на мгновение;, одна черная полоса тени скользнула в освещенную дверь. Площадь перед домом снова лежала в лунном свете, как широкий луг, покрытый снегом.

НАПАДЕНИЕ

Эдгар, тяжело дыша, отошел от окна. Он содрогался от ужаса. Никогда в жизни он не стоял так близко к тайне. Мир тревог и захватывающих приключений, мир убийств и обмана, о котором он читал в книгах, находился, по его представлению, в царстве сказок, в близком соседстве с царством снов — мир несуществующего и недостижимого. Теперь же он, казалось, попал в этот ужасный мир, и все его существо было лихорадочно потрясено этой неожиданной встречей. Кто был этот таинственный человек, так внезапно вторгшийся в их спокойную жизнь? Настоящий ли убийца? Недаром он все искал уединения и старался завлечь его мать в темноту. Надвигалось что-то ужасное. Он не знал, что делать. Завтра — он твердо решил — он напишет или пошлет телеграмму отцу. Но не будет ли поздно? Не может ли это случиться сегодня ночью? Ведь мамы еще нет в комнате; она все еще с этим ненавистным чужим человеком.

Между внутренней дверью и тонкой наружной дверью был промежуток не шире платяного шкафа. Он втиснулся в этот мрак, чтобы подслушать ее шаги в коридоре. Ни на минуту он не оставит ее одну. В этот поздний час коридор был пуст и слабо освещен единственной лампой.

Наконец — минуты тянулись страшно медленно — он услышал осторожные шаги. Он напряженно прислушивался. Это была не быстрая, свободная походка человека, направляющегося прямо к себе в комнату, а тягучие, нерешительные, замедленные шаги, как бы преодолевающие бесконечно тяжелый и крутой путь. Время от времени шаги прерывались и слышался шепот. Эдгар дрожал от волнения. Может быть, это они вдвоем? Неужели она все еще с ним? Шепот был слишком далеко, но шаги, по-прежнему замедленные, приближались. Теперь он слышал ненавистный голос барона — тихий и хриплый, но не мог разобрать его слов, и затем поспешный, обороняющийся голос матери: «Нет, не сегодня! Нет!»