. К несчастью для татар, русские сторожи вовремя обнаружили их приближение, и украинные воеводы «сошлись» и дали отпор ногаям. «И по тем вестям были воеводы на Резани и ходили в поход боярин князь Петр Михайловичь Щенятев да князь Петр Ивановичь Микулинской, – сообщала разрядная книга, – да князь Олександра Ивановичь Воротынской; да от Николы Зарасково князь Дмитрей Иванович Пунков Микулинской. И сошлися воеводы вместе и приходили на нагайских людей во многих местех, и божиею милостию везде татар побивали, и Селейка мурзу взяли, и многих татар живых поимали»
>136. «Государев разряд» же дополнил это известие – согласно его показаниям, «в Ялатме были по нагайским же вестем и на деле были из Мурома воевода Семен Васильевич Шереметев, Степан Григорьевич сын Сидорова». В итоге для татар все закончилось очень и очень печально – пойдя по шерсть, мало кто из них даже и стриженым вернулся в родной юрт. Летописец со злорадством писал, что «сошлися воеводы резанские и мещорские вместе и шли до Шацких ворот и везде божиим милосердием побивая их (ногаев. –
В. П.), а снеги великие да морозы, и позябли многие (ногаи. –
В. П.), а достальных во многих местех розных казаки великого князя и до Волги их побивали». В итоге, по словам русского книжника, спастись сумели только сам Арсланмурза и Отай-мурза да с ними «пеших нагаи человек с пятдесят», а прочие «все божиим милосердием зле погибли»
>137. Русский книжник, конечно, преувеличил размеры разгрома, учиненного татарам русскими воеводами. Но не слишком, ибо Иван IV отписывал потом ногайскому Белек-Булат-мурзе, что согласно вновь заведенному обычаю, «которои на наши украины воиною ни придет, и тот жив не будет». И во исполнение этого обычаи Арслановых людей и иных, пришедших с ним, «тысяч пять или шесть людеи наших людеи саблею умерли. А иные у нас на Москве в тюрмах померли»
>138. Одним словом, урок молодым, но слишком самоуверенным мурзам был преподан основательный. Зачинщик набега, Арслан-мурза, поспешил «учинить правду» перед Исмаил-мурзой, братом ногайского бия Юсуфа и его преемником-нурадином, а по совместительству – еще и главным московским доброхотом в Ногайской орде, и отправить летом 1551 г. своего посла к Ивану вместе с послами от Исмаил-мурзы и других мурз. «А всех послов и гостеи и их людеи 750 человек, – отмечалось в посольской книге, – а лошадеи с ними 7500»
>139. Вслед за ними прибыли и другие ногайские послы, 250 человек с 2000 лошадей, и «против нагаиских послов велел царь и велики князь послати встречю Степана Григорьева сына Сидорова. Да с Степаном же посланы дети боярские московских городов». Иван, отличавшийся своеобразным чувством юмора, явно не случайно именно Сидорова назначил встречающим ногайских послов! И что еще интересно – наш герой не только обязан был организовать должным образом, с соблюдением всех тонкостей дипломатического протокола, встречу ногаев, но по царскому повелению «на базаре у них (ногаев. –
В. П.) велено быти Степану»
>140. Кстати, конской торговле на Москве придавалось особое значение – ее порядок подробнейшим образом описал беглый подьячий Григорий Котошихин сто с небольшим лет спустя
>141. В частности, Котошихин отмечал, что воевода, ответственный за организацию торговли татарскими конями, должен был прежде всего отобрать «про царский обиход» лучших лошадей, записать их в специальные книги и запятнать, после чего наладить распродажу оставшихся и сбор «записных денег» с продажи.
28 сентября 1551 г. под бдительным контролем Степана ногайские гости начали продавать пригнанных лошадей, а уже 12 октября ногаи двинулись в обратный путь. «А проводити велено Баитерека с таварищи до украины Степану ж Сидорову, – отмечено было в ногайской польской книге, – да с ним детем боярским тем же, которые на встрече были»>142. И снова назначение было с намеком, ибо проводы послов были делом ответственным и небезопасным – в том же 1551 г. послы Юсуф-бия, «идучи с Москвы, дорогою грабили», а затем, на самой границе, «царя и великого князя воевод, которые их провожали до украины, переграбили ж»>143. И надо полагать, что с обоими поручениями, дипломатическим и торговым, Степан Сидоров справился успешно, не допустив порухи царской чести, ущерба его казне и грабежей со стороны татар.
В 1552 г. Степан непременно должен был вместе с Иваном в составе его государева полка ходить сперва на «берег», а потом и за него, в погоне за крымским «царем» Девлет-Гиреем I, который, пытаясь помочь Казани, попробовал на прочность оборону крымской украины. А когда хан был вынужден убраться от Тулы обратно, Иван со своими полками ушел к Казани, и казанская эпопея, несомненно, может быть записана в послужной список нашего героя.
В 1553 г. мы снова видим Степана на южной украине, в знакомых местах, выполняющим ответственное поручение. Иван IV, последовательно продолжая политику своего отца по возведению крепостей на возможных путях выдвижения крымских татар и ногаев к русским рубежам, решил поставить город «в Шатцких воротех на Шате на реке». Ставить город было поручено сыну боярскому Борису Сукину, а «на бережении с людми» прикрывали строительство от внезапной атаки татар князь Д.С. Шестунов и Степан Сидоров. Возведение будущего Шацка началось «с Николина дня вешнего» (9 мая), а завершилось к «Ыльина дни» (20 июля). Обращает на себя быстрота возведения крепости – не прошло и 2,5 месяца с начала ее постройки, как она уже была готова и в ней оставлен на «годованье» гарнизон с воеводами князем И.Ф. Мезецким и С. Лачиновым
