Центральная реперная - [20]

Уже и голос друг на друга повышать начали, обвинениями кидаться. И чего встречаться было? Ради двух поцелуев?

В общем, под конец рассорились они совершенно. Он свою линию гнет, а Наталья — свою. Уже и тепла в голосе никакого нет — будто чужие друг другу. Мужик сухо спрашивает:

— Где тут остановиться можно?

А Наталья ему, как рашпилем по дереву:

— К директору иди. Дорогу у любого спросить можешь.

Я этим "любым" и оказался. Объяснил, конечно, человеку, куда идти. Тот даже магнитные подошвы не отключил — так и пошагал. Новичок. Не знает, что лететь по нашим коридорам быстрее получается.

Мы с Натальей остались. Я на нее смотрю, а она — вслед мужику этому. Грустно так смотрит и шепчет чего-то. Ругались-то они ругались, а теперь, видно, жалеет она об этом.

— Это кто был? — спрашиваю.

— Муж.

И таким тоном это заявляет, будто все кругом должны его знать.

— Я так и понял. С мужьями только так и разговаривают. Чтобы сказала — и всё. Конец. Да и чего рассусоливать долго? Муж — он же всё с полуслова понимать должен!

— Не живем мы вместе, — и сморщилась, словно горсть клюквы в рот кинула и разжевала.

— И чего это? Парень видный, боевой. Весь из себя…

Сам не понимаю — чего завелся. Может, у человека семейные проблемы, а я тут права качаю. То, что не понравился он мне, — это да. Но это ж не повод. Если на всех непонравившихся внимание обращать — так нервов не напасешься. Изойдешь на злобу, так сказать. И чем тогда лучше них будешь?

— Как можно жить с человеком, который всё время спасает мир, а потом устраивает репортаж по этому поводу?

— Тебе виднее.

Так и сказал. Не вежливо, конечно, но уж очень она своим мужем допекла.

— Да хороший он, правда.

Только таким тоном говорит, что будто сама своим словам и не верит.

— Чем же он для тебя хорош? — ехидно так спрашиваю.

— Всем хорош.

Сказала, как отрезала. Ну, я и не стал дальше разговор поддерживать. Чего в бутылку лезть? Мне расстройства хватило уже от того, что Наталья вообще с ним встретилась. А уж от их отношений совсем голова кругом пойдет, а путного ничего не выйдет. Только хуже. Говорила Наталья, что муж у нее есть? Говорила. Намеки тебе делала? Не делала. Обычно себя вела? Да обычнее некуда! Вот на что я мог надеяться? Что муж — там, а я — здесь? Дурость сплошная. Фантазия разыгралась. Фантазер долбанный.

Вот поругался на себя и легче немного стало. Не о фантазиях думать надо, а о работе. Деньги зарабатывать. Вот заработаю и уйду на фиг! Вообще уйду, на Землю. Отдыхать буду.

Сам себя не убедишь — никто не убедит. Только неубедительно я себя убеждаю. Не верю тому, что сам говорю. Может, месяц, другой и проведу на Земле, а потом опять в космос потянет. Это зависимость уже, и с этим ничего поделать нельзя — только лечиться. А надо ли? Только одно меня на Земле удержать может. И то — не уверен.

Так задумался, что не сразу внимание на Наталью обратил. Она, наверно, раз пять что-то сказала, пока до меня дошло.

— Мы еще долго тут висеть будем? На работу не пора?

Что ей ответишь? Ничего. Права Наталья. Всегда она права, даже противно.

— Сейчас отправимся. Только галоши помою.

Наталья на меня как-то странно посмотрела, потом на мои ноги и говорит:

— Ты же не носишь галош!

— Вот именно. А на работу пойдем, чего ж не пойти-то? Работа, она дураков любит. Ты не думай, это я про себя. Настроение, понимаешь, не очень. Проблемы всякие.

Я даже не заметил, как мы на "ты" перешли.

— Странный ты какой-то сегодня. Нервный. Не нравится мне это. В прошлый раз, когда ты нервничал, у нас у всех неприятности были. Может, тебе к врачу сходить?

— К психиатру? У нас тут его как-то нет. Он как-то на Земле остался. Не захотел лететь, понимаешь. Правильно сделал. Не место психиатрам рядом с психами.

Наталья головой покачала и ничего не ответила. Да и что ответить, если у человека настроение плохое. А почему плохое — человек рассказывать не хочет. Его право. Мое, то есть. Хочу — молчу, хочу — говорю.

На работе говорить совершенно не обязательно. Если техническую карту назубок выучил, до автоматизма, знай себе панели тягай да сваривай. Напарник даже не по жесту понимает что делать, а по внутреннему чутью. Напарник у меня, само собой, — Наталья. Уже и не представляю, как можно с кем-то другим работать. С мужиком в напарниках в чем-то легче: и прикрикнешь на него, когда не дело творит, или пошлешь подальше, если выкаблучивается. С женщиной же не будешь так поступать. Женщина культурного обращения требует. Но и понимания от нее больше.

Вот, когда у меня Гурьев в напарниках был, я прямо намучился. Ему пока объяснишь, что от него хочешь и что ему делать надо, — из сил выбьешься, а толку — ноль, потому как всё время норовит по-своему сделать. Дескать, так легче и удобнее. Да не надо мне легче! Мне надо, чтоб по-моему было! Мне так нужно, и всё. А он спорить начинает. Зачем спорить? Работай! Будет он работать, как же! Потому что упертый, не меньше, чем я. Ему на своем настоять надо. Тогда он значимость свою чувствует и пыжится от этого.

Наталья никогда так поступать не будет. Она всё точно сделает, как ей сказано. А вот когда уже сделает, тогда и выскажет. Дескать, неумеха я и вообще культурно себя вести не умею. И лучше б она к Потапову работать пошла, он приглашал.