Цена Жизни - [81]

Преодолев заминированную полосу, разведчики остановились перед рвом. Ров сверху был покрыт снегом, а под снегом лед, ещё не растаявший. Первым решил попробовать лёд Лева Галич, так как из них он был самый легкий. За Лёвой перешел ров и Миша Сергеев. Степан перешел ров последним, долго пробуя одной ногой крепость льда.

До объекта оставалось метров 50–70, дальше подходить было опасно. Разведчики, вооруженные биноклем, рассмотрели всю группировку немцев; впереди плохо замаскированные стояли легкие бронебойные орудия, а за ними вся тяжелая техника, плохо рассматриваемая в бинокль. И чувствовалось, что немцы к обороне подготовились основательно.

Первая часть задания была выполнена, а вот вторую часть с пленением «языка», разведчики пока не знали, как осуществить. По периметру вдоль группировки ходил часовой. Время от времени он доставал губную гармошку и извлекал из неё какую-то мелодию.

И тут Леву Галича осенило. Он сказал Степану, что он не только знает немецкий язык, но и может сказать по-немецки несколько фраз. И Лёва стал излагать свой план:

— Мы с Мишкой, как только стемнеет, подползём с двух сторон как можно ближе к дорожке, по которой ходит часовой, и когда он вытащит гармошку из кармана и станет на ней играть, я встану незаметно от него и громко по-немецки начну его ругать, что нельзя на посту заниматься посторонними делами.

И в подтверждение своего замысла Лёва тихонько по-немецки сказал разведчикам эту фразу, и продолжал дальше излагать свой план:

— Пока часовой будет смотреть кто перед ним, Мишка с другой стороны треснет часового вот этой дубиной, — и Лева показал на валявшиеся после нашей бомбежки раздробленные деревья и палки.

Убедившись, что ничего другого придумать больше нельзя, Степан согласился с предложением Галича и предложим им перекусить:

— А после перекуса будем ждать темноты.

* * *

Когда совсем стемнело, разведчики поползли занимать свои позиции. Через некоторое время часовой в очередной раз вытащил губную гармошку и стал играть на ней тихую мелодию, он тут же услышал в свой адрес брань на немецком языке. Гармошка выпала из его рук, и часовой извиняющимся тоном проговорил:

— Виноват, герр…?

— Майор, — ответил Лева, и тут же часовой получил удар по голове…

Самое трудное для разведчиков было перетащить часового через ров и заминированную полосу, а потом, оклемавшись, немец пошел своими ногами, видимо недоумевая — как всё случилось.

В расположение полка разведчики пришли поздно около двенадцати часов ночи и сразу пошли в штаб. Штаб полка был в полном составе. В штабе находились и младший сержант Ушаков, и рядовой Астахов. Они докладывали о результатах своей разведки и показывали на карте, лежащей на столе, разведанные места, а начальник штаба красным карандашом делал на ней пометки.

Когда появилась группа старшего сержанта Зуева, то оперативный дежурный воскликнул:

— Ну, наконец то, вас ждут с нетерпением.

Степан начал докладывать командиру полка о результате разведки, но в этот момент зазвонил телефон, и телефонистка жестом позвала полковника к телефону. Тогда полковник рукой показал Степану на начальника штаба, и Степан продолжил докладывать начштаба. После доклада Степан спросил начальника штаба о группе капитана Костина. И тот скорбно ответил:

— Беда у нас, Степан. Группа капитана Костина попала в засаду. Сам капитан тяжело ранен. Он сейчас в медсанбате, его принес на себе рядовой Астахов, а что произошло с тремя другими разведчиками, нам неизвестно. Вот Астахов говорит, что когда ранили Костина, то сержант Беридзе, приняв на себя командование группой, приказал ему вынести раненого командира из боя и доставить в медсанбат. И вместе с Астаховым должна была прибыть и Маша, но она осталась с разведчиками.

У Степана защемило сердце, — как она там, что с ней, и что с разведчиками. И он обратился к начальнику штаба:

— Товарищ полковник! Разрешите мне отправиться к ним прямо отсюда.

— Да, ты что, в своем уме, товарищ старший сержант?…

Начальник штаба позволял себе разговор с разведчиками в таком тоне, и они на него не обижались.

Тем временем, он продолжал:

— Завтра полк идет в наступление, — он посмотрел на часы, — нет, уже сегодня, и мы всё узнаем. Это же война, Степан, а на войне всё бывает, ты сам знаешь, — уже более мягко добавил начальник штаба.

— И всё же я вас очень прошу, товарищ полковник, — настаивал Степан.

В их разговор вмешался замполит только одной фразой: «Безумству храбрых поём мы песню». Начальник штаба посмотрел на замполита и сказал:

— Ну, хорошо. Но одного я тебя не отпущу.

Тут в их разговор вмешался Ушаков:

— Разрешите мне его сопровождать, товарищ полковник.

— Нет, лучше я пойду со старшим сержантом, — перебил его Дима Астахов, — я хорошо помню это место.

И он показал то трагическое место на карте.

— Добро, — согласился начальник штаба, показал разведчикам на выход и вдогонку добавил:

— Помни Степан, теперь ты замещаешь начальника разведки полка. А ты, младший сержант Галич сейчас, когда командир полка закончит разговор с командиром дивизии, будешь допрашивать пленного, а все остальные свободны.

Федор Ушаков и Миша Сергеев, попрощавшись, пошли к себе в разведвзвод.