Степан стоял на коленях перед могильным холмиком, уткнувшись в него лицом, и горестно плакал. Его большие сильные руки лежали вдоль холмика, пытаясь обнять всю его длину; его ладони сжимали кусочки земли, и всё его тело время от времени вздрагивало от вдруг возникавших беззвучных рыданий.
Степан не умел плакать. Этот сильный и мужественный человек, проведший всю войну на переднем крае и тылу врага в разведвзводе, плакал всего третий раз в жизни.
В первый раз он плакал на похоронах отца, когда ему было шесть лет. Отца покалечил медведь; отец еще был жив, когда привез его не телеге из тайги дядя Тихон, охотник — промысловик, друг отца.
Подъехав к бараку, он сказал собравшимся здесь женщинам, чтобы они отвели Степку в барак. Тетя Нюра, их соседка в бараке, взяла Степку за руку и повела его вглубь барака. Степан не упирался, покорно пошел за тетей Нюрой, только оглянулся в сторону лежащего на телеге отца, у которого вся левая сторона лица была залита кровью. Степан не сразу понял — что случилось с отцом, и только на похоронах его, когда гроб с телом отца поставили у отрытой могилы на табуретки, и все стали с ним прощаться, к Степану подошла тетя Нюра, подвела его к гробу и сказала:
— Степушка, простись с папкой….
Степка видел, как прощались взрослые дяди и тети, и он также ткнулся своим носом в холодный лоб отца, и тетя Нюра отвела его от гроба.
Степан смотрел по сторонам и искал в толпе свою маму, но ее нигде не было. И только потом он увидел ее, — мама сидела на земле у изголовья гроба, школьная истопница всё подносила к маминому носу какой-то пузырек. Потом закрыли гроб крышкой, и дядя Тихон стал забивать гвозди в крышку.
Степка понял своим детским умишком, что он больше никогда не увидит отца, и что отец никогда не возьмет его в тайгу, что Степка больше не будет гоняться за бурундуками, — и он горько заплакал.
А когда опускали гроб в могилу, он поднял такой рев, что все сразу обратили на него внимание. И тогда его мама, которой всё время помогала баба Дуня, подошла к Степке, обхватила Степкину голову и тихо стала приговаривать:
— Поплачь, поплачь, Степушка…
* * *
Второй раз Степан плакал на похоронах матери. Ему было тогда 12 лет, он только что закончил четвертый класс начальной школы.
Маму убили враги советской власти в 1934 году, она была учительницей и в поселок Мышалово она приехала по комсомольской путевке в 1920 году, когда еще во всю полыхала гражданская война.
Хоронить маму пришел весь поселок, из района приехала ее лучшая подруга Елена Григорьевна Байкова.
Когда-то она вместе с мамой приехала в Мышалово на работу учительницей, потом перешла в район. На митинге по поводу похорон его мамы Елена Григорьевна сказала речь, которую Степан запомнил на всю жизнь.
— Дорогие соотечественники. По нашей земле еще бродят недобитые враги Советской власти. Они понимают, что недолго им придется по нашей земле, что земля горит у них под ногами, и скоро придет то время, когда мы их похороним на задворках истории…
Похоронили маму рядом с отцом; на могиле отца стоял деревянный крест, сверкая свежей краской, а вот на могилу мамы поставили небольшую невысокую пирамидку с красной звездой.
И тогда Степан спросил тетю Лену, — почему так?
— Так надо, мой мальчик, — ответила Елена Григорьевна.
* * *
С тех пор прошло немало времени, закончилась и Великая отечественная война, и всю войну Степан был разведчиком, и сегодня он плакал в третий раз. Он только что похоронил жену Машу, свою боевую подругу и спутницу жизни. Он до сих пор помнит, как к ним в разведвзвод пришла Маша Пашкова, симпатичная девушка с озорной веселой улыбкой и представилась:
— Младший сержант Пашкова. Буду у вас радисткой.
Степан был уже старшим сержантом и временно замещал командира взвода. Когда началась война, Маша заканчивала 10 класс, а после окончания школы пошла на краткосрочные курсы радистов.
Степан хотел подняться с колен, но какая-то сила его так притягивала к земле, а в его голове бежали мысли, обгоняя одна другую, и вся его жизнь будто уместилась в этот небольшой промежуток времени.
Он вспомнил и первое легкое ранение Маши, и второе ее ранение, более тяжелое. И как он нес ее раненую ночью через линию фронта, и потом сам принес ее в медсанбат и утром хотел ее навестить.
Но этой же ночью их полк получил приказ с рассветом перейти в наступление. Это было ранней весной 1944 года после снятия блокады Ленинграда. И только после окончания войны Степан разыскал Машу в одной деревушке Ленинградской области.
Он вспомнил, как пришел к ней в дом, и как она, увидев Степана в окно, спряталась и не хотела, чтобы он увидел её покалеченную войной. У Маши было тяжелое ранение правого плеча, ампутация левой ступни и ампутация правой кисти руки. Степан узнал об этом еще в госпитале, где ей делали операции.
Когда Степан вошел в дом Маши, а это было 9 мая 1946 года, то за столом сидели все родные Маши, а один стул стоял пустой. Степан представился, сказав, что он Степан Зуев и что он однополчанин Маши.
Наступила пауза. Все смотрели на Степана, на его статную высокую фигуру, на его сверкающие на груди награды и молчали. И только девочка лет шести, видимо, чья-то дочка, тихо сказала:
