Цена Жизни - [4]

Даша не то, чтобы боялась Илью Андреевича, но просто напрямую к нему не обращалась. У нее все житейские вопросы решались через Полю.

И вот однажды, когда Даша подметала двор, ей навстречу шел Илья Андреевич. Когда он подошел к Даше, она ему поклонилась, как это всегда делали все взрослые в имении и в селе Старовойтово. Даша хотела его попросить перейти жить в людскую, но не знала — как к нему обратиться: То ли по-детски назвать его дядей Ильей, или по взрослому — Ильей Андреевичем.

И Илья Андреевич понял ее смущение, и погладив ее по головке, спросил:

— Ну, и что там у тебя… Вижу, что-то случилось. Небось, соскучилась по Полюшке то?

— Очень соскучилась, сказала Даша, разрешите мне перейти жить в людскую.

Илья Андреевич пристально посмотрел на Дашу:

— А не трудно ли тебе там будет? Ведь там все взрослые…

— Нет, нет, не будет… — проговорила девочка.

— Ну, хорошо, я скажу Семену Семеновичу, чтобы он для тебя подготовил комнатушку, а обедать ты всё же приходи к нам. И об этом я распоряжусь.

Даша поклонилась и уже по взрослому сказала:

— Спасибо вам, Илья Андреевич…

И Даша перешла жить в людскую.

Людской назывался большой одноэтажный дом с центральным входом. С правой стороны дома находилась общая кухня, а слева общая прачечная. Весь дом был разделен на небольшие комнаты. В каждой комнате находились дверь в коридор и окно. Все другие удобства находились на улице сразу за домом.

Илья Андреевич был зажиточным помещиком и имел большое хозяйство. Одних лошадей у него насчитывалось около 25, это только рабочих, не считая молодняка. Из мелкой живности он содержал только птичник.

По большим церковным праздникам Илья Андреевич разрешал всей людской ходить в церковь, которая находилась на краю села. Особенно на это шествие интересно было смотреть в Пасху. И даже люди, враждующие порой между собой, встречались на этом пути, обнимались и целовались, повторяя веками заученные слова: «Христос воскрес». Так говорили первыми те, кто помоложе. А кто был постарше отвечали: «Воистину воскрес», и принимались целоваться. Особенно этим «грешили» еще не старые «старички» с длинными жесткими усами, касаясь румяных девичьих щечек, а те издавали заливистый смех, который раздавался то тут, то там.

А детишки школьного возраста выбирали небольшую лужайку и катали пасхальные крашеные яйца навстречу друг другу. Побеждал тот, у кого это пасхальное яйцо было крепче.

Даша тоже играла раньше в эту игру, но когда ей исполнилось 13 лет, а выглядела она чуть старше своего возраста, она только смотрела на это уже глазами взрослого человека, стоя в сторонке и улыбаясь победителю.

На летние каникулы в имение приехала из города и Полина. Это была совсем другая, не сельская девушка, а городская барышня. Поля ходила в городских нарядах, носила большую красивую шляпу, и когда она шла по селу, то взрослые крестьяне кланялись ей, видимо считая ее помещицей.

Однажды в жаркий июльский день Даша пригласила Полю вместе сходить на речку искупаться.

— Что ты, Даша, разве можно купаться в такой грязи, — ответила Поля, — Там же лошадей купают.

— Лошадей купают в самом низу заводи, а мы пойдем выше, — возразила ей Даша.

— Нет, нет, Даша, я не пойду. Если ты хочешь искупаться, то пойди одна… А, впрочем, я пойду с тобой, только купаться не буду.

И Поля одела красивое городское платье, свою большую шляпу, взяла книгу, и они пошли купаться. Придя на речку, Поля уселась на берегу, а Даша, скинув платье и, оставшись в нижней рубашке, прыгнула в воду.

Когда Даша искупавшись вышла на берег, Поля окинула ее внимательным взглядом и проговорила:

— Даша, ты всё в рубашке купаешься?. Это же прошлый век. В будущем году я куплю тебе в городе купальник.

* * *

Когда закончились летние полевые работы, Дашу перевели работать на скотный двор. Там она помогала и дояркам, и скотницам. Это были разные группы работников. Доярки занимались только тем, что было связано с молоком, то есть, после дойки молоко сливали в большие бидоны и отправляли по назначению. А в обязанность скотниц и скотников входило кормить, поить и убирать за коровами.

Даше нравилась эта работа. Взрослые работницы делали ей послабление, не заставляли делать тяжелую работу. В ее обязанности входило кормить и поить молодняк, и убирать за ними подстилку.

Так в труде и заботах пролетела и зима и весна. Особенно Даше нравился весенний отел коров. Даша целыми днями, а порой и вечерами пропадала на скотном дворе. Но больше всего Даша любила в это время поить молоком самых маленьких телят. Их маленькие мордашки, облитые молоком, она после кормления протирала чистой тряпочкой, а они, телята, словно малые дети, терпеливо ждали своей очереди, когда их оботрут. И телята, словно понимая, что она их кормилица, тыкались в нее своими мордочками, а Даша, тихо отстраняясь от них, приговаривала:

— Не шалите, смотрите у меня…

Так пролетела и весна, и Даша стала ждать приезда Поли. Узнав, что она приезжает завтра, Даша отпросилась у старшей скотницы, чтобы встретить Полю. Около дома Ильи Андреевича собралась толпа зевак, всем хотелось посмотреть на Полю.

И вот, показалась закрытая кибитка и остановилась у подъезда дома. Дверцы открылись и оттуда вышли две девушки. Поля с приезжей девушкой прошла мимо толпы зевак, где стояла и Даша, даже не взглянув на эту толпу, держа за руку свою подругу.