Цена Жизни - [54]

И Василий понял, что домик охотника кто-то навещает по ночам. Он насыпал на обе ступеньки мелких деревянных опилок, а когда утром пришел к домику, то увидел на ступеньках следы человека.

Об этом Василий никому не рассказал, даже Тихону, он решил сам всё проверить. Утром, когда Степка собирался в школу, Василий сказал ему, что сегодня он ночевать домой не придет, а останется на ночь в домике охотника, и Пирата с собой в этот раз не возьмет.

— Так что, Степка, когда придешь из школы, погуляй с Пиратом и покорми его.

Василий целый день и вечер был на вырубках, и только когда совсем стемнело, пошел к домику. Он зарядил оба ствола своего ружья зарядом на крупного зверя, сел за густым кустом метрах в двадцати от домика прямо перед входом.

Он просидел около часа и даже немного задремал. Вдруг что-то его насторожило, он очнулся, ёжась от холода, и увидел расплывчатый силуэт человека, идущего прямо к домику. Ночь была тёмная, стояла вторая половина октября и разглядеть незнакомца было невозможно. Темный силуэт подошел к домику, но сразу в дом не стал заходить, сначала решил посмотреть в окно, хотя ясно было видно, что засов на месте, и в доме никого нет. Пока темный силуэт раздумывал у окна, Василий сумел приблизиться к домику как можно ближе. Он успел рассмотреть, что незнакомец был небольшого роста, в куртке, на голове шапочка, в правой руке наган.

Прежде чем вынуть засов незнакомец осмотрелся и положив наган в карман куртки, стал вынимать засов из проушин. Василий в три прыжка оказался возле ступенек и наставив на незнакомца ружье, крикнул:

— Руки… — Василий хотел добавить: — … вверх, но не успел, ибо незнакомец резко развернулся, выхватил из кармана наган, и…

Но тут Василий не растерялся. Повернув ружье другой стороной, он ударил незнакомца прикладом прямо в грудь. Одновременно с ударом Василия прогремел выстрел из нагана — то ли от того, что незнакомец успел нажать на пусковой крючок, то ли от удара приклада.

Пуля прошла мимо, слегка задев плечо Василия и оставив след на его одежде. Наган незнакомца отлетел в сторону, а сам незнакомец упал на ступеньки. Василий подобрал наган, незнакомец лежал не шевелясь, лицом вверх. Это был человек преклонного возраста, весь обросший и, видимо, без сознания.

Василий открыл дверь, втащил незнакомца в домик, положив его на скамейку. Затем он зажег лампу и окончательно рассмотрел незнакомца. Тот лежал с закрытыми глазами, издавая какой-то звук типа стона. Василий зачерпнул ковшом воду в бачке и полил на лицо незнакомца. Незнакомец пришел в себя, попытался сесть, но у него это не получилось. Тогда Василий держа лампу одной рукой, другой стал помогать незнакомцу сесть, потом спросил:

— Ты кто, откуда пришел, зачем?…

Незнакомец закашлялся и проговорил:

— Подожди, дай отдышаться. Ты меня так шандарахнул, что сейчас всё нутро болит.

Василий подождал немного, и повторил свои вопросы. Незнакомец отдышавшись злобно ответил:

— А кто ты такой, чтобы меня допрашивать?

— Я Василий Зуев, старший лесничий леспромхоза.

— Зуев?.. Что-то такого Зуева я не знаю, — проговорил незнакомец, — я знал Семена Зуева, Егора Зуева, его сына, а тебя вот не помню.

— Значит, ты из местных…

— Да, в некотором роде из местных, — сказал незнакомец, предполагая, что это ему поможет. И тут он опять закашлялся, да так тяжело, что нагнулся, вздрагивая всем телом. Шапка слетела с его головы, и тут Василий увидел: у незнакомца нет половинки правого уха.

И здесь Василий вспомнил. Когда отмечали день рождения Егора, то один из гостей рассказывал, как рысь оторвала ему половину уха. Получается, что этого человека с половинкой уха Василий видит во второй раз. Узнав его, Василий снова спросил:

— Ну, будешь говорить, кто ты и зачем пришел сюда.

— Нет, не буду. И не я в тебя стрелял, наган выстрелил самопроизвольно после твоего удара прикладом.

— Не будешь говорить, и не надо. А я знаю, кто ты, — сказал Василий и показал на шапку, чтобы незнакомец её надел. Ты Григорий Фоминых, бандит и убийца, ярый враг Советской власти. Ты заживо сжег моего отца, застрелил мою мать, в прошлом году ты убил мою родственницу, Степкину мать…

— Это не я, это Миха.

— Какой ещё Миха, — переспросил Василий, — это сын деда Силантия?

— Я ничего тебе не говорил.

— А откуда же я услышал это слово — Миха?

— Не знаю, я больше тебе ничего не скажу, — Григорий Фоминых понял, что проговорился и, видимо, пожалел об этом, но было уже поздно.

— Ну, хорошо, мне не говоришь, так в другом месте скажешь. А меня, Григорий, вот что интересует: ведь ты же был нормальным человеком, работал управляющим, как и мой отец, у купца Мышалова. Ты был у нас в гостях на дне рождения брата, подарил ему свою рогатину. Что же с тобой случилось, что ты стал бандитом и убийцей?

— А теперь ты меня послушай, Вася, — сказал Григорий, — не бандит я и не убийца. То, что я враг советской власти — это да. Ведь это власть меня до этого довела, она отняла у меня всё. У меня был дом, была работа, а теперь я бродяга, скитаюсь по тайге.

— И в этом ты сам виноват, — возразил ему Василий, — ты первый выступил против нашей власти, ограбил свою охотничью артель, удрал с большими деньгами, которые так и не принесли тебе счастья.