Цена Жизни - [14]

А вот здесь другой случай, здесь жеребец защищал своего собственного «ребенка» и его мать. Он готов был погибнуть, но не отступать.

Вот так, Семка, я всю жизнь провел с лошадьми и не устаю им удивляться. И еще я тебе расскажу очень редкий случай, не свойственный поведению лошадей, но он был на самом деле. И об этом случае я расскажу тебе в следующий раз, а сейчас пойдем работать.

* * *

Проскочил еще один год. Практически теперь Семен всю тяжелую работу делал за Захара. А вечером весь табун рабочих лошадей Семен перегонял в ночное. Он садился на Лорда, а перегнав табун, отпускал его попастись. Потом вместе с пастухом Семен садился под березку, и они разговаривали, иногда до рассвета.

Пастух Егор Пантелеевич любил поговорить, и весь свой разговор он начинал с сообщения, что его сын Алексей осенью поедет учиться на попа. Сейчас он помогает в церкви по хозяйству и за это его бесплатно пошлют учиться на батюшку. А когда Алексей выучится, и будет иметь свой приход, вот тогда они хорошо заживут. Построят свой дом и уйдут из людской…

Жизнь у Семена текла размеренно, но однообразно: днем на конюшне с Захаром, а вечером в ночном с Егором.

Так прошел еще один год. Семену исполнилось 16 лет.

Однажды придя на конюшню, Семен заметил, что Захар совсем стал плох и со своей скамейки он почти не вставал. Накормив и напоив лошадей, Семен подсел к конюху. Теперь уже Семен обнимал Захара.

— Захар Матвеевич, — Семен впервые так его назвал (а то всё дядя Захар, да и только), — расскажи мне еще об одном случае связанном с лошадьми, который ты мне давно обещал.

И Захар, еле ворочая языком, но сохранивши память, начал рассказывать о давно обещанном случае с удивительным жеребцом Смирным:

— А дело было так. Еще до управляющего Семена Семеновича, был управляющий хозяйством бывший офицер. Он не любил ходить пешком, и всё время объезжал большое хозяйство только верхом.

И как то вечером, когда пригоняли скот с пастбища, управляющий зашел на скотный двор, а жеребца своего он не привязывал, а просто набрасывал повод на что-нибудь.

Жеребца звали Смирный за его кроткий нрав. Около скотного двора бегал мальчишка лет 8–9, видимо сынишка чьей то скотницы. И когда стадо стало заходить на скотный двор, пастух скрутил свой кнут и повесил его через плечо. В этот момент бычок двухлеток налетел на мальчишку сзади и сильно ударил его еще не совсем выросшими рогами. Мальчик вскрикнул и упал, а бычок стал катать его по земле. Увидев это, Смирный разорвал повод и бросился на бычка, грудью сбив его с ног. Потом встал около лежащего на земле мальчика, опустив к нему голову.

Пастух, увидев это, раскрутил свой кнут и стал стегать этого бычка. Потом общими усилиями скотниц загнали бычка на скотный двор. Когда управляющий вышел, ему рассказали как Смирный спас мальчика. Управляющий потрогал разорванный повод, покачал головой и потрепал Смирного гриве. Потом пошлепал ладошкой по его шее, дал Смирному кусочек сахара и, вскочив в седло, потрусил без повода, направляя коня легкими пошлепываниями ладошкой по его шее.

А повод этот я потом сшил. Вот тебе и Смирный, и заметь Сема, все три случая, о которых я тебе рассказывал, произошли с жеребцами.

И этих случаев было гораздо больше. Тебе же я рассказал только о трех уникальных случаях, заслуживающих внимания из-за своей исключительности.

* * *

Семен, оставив Захара сидеть на скамейке, пошел вдоль конюшни, и дойдя до стойла Лорда, он долго смотрел на него и думал: а Лорд способен на такие поступки, что совершили те три жеребца из рассказов конюха?

Семен ходил вдоль конюшни, заглядывая в стойла; кормил, подкладывая тем лошадям, у которых корм кончался.

Потом он напоил всех лошадей, и вдруг заметил, что Захар Матвеевич сидит в одной позе. Он подошел к конюху, потрогал его за плечи и немного пошевелил, думая, что Захар заснул. Но дотронувшись до его руки, понял — Захар Матвеевич умер.

Семен послал скотницу за Григорием Ивановичем. Тот быстро пришел, осмотрел конюха, убедился в том, что Захар умер и распорядился отнести его в мертвецкую.

Через день Захара похоронили. Проводить его в последний путь вышла вся людская, а сопровождал Захара Матвеевича и до церкви и до кладбища сам Григорий Иванович. Когда опускали гроб в могилу, Григорий Иванович сказал:

— Конюх Захар Матвеевич, подобно часовому, умер на своем посту. Вот на таких, как он и держится вся наша русская земля…

И бросив горстку земли в могилу, он удалился с кладбища.

А Семен потерял еще одного близкого ему человека. Старшим конюхом Григорий Иванович назначил, а лучше сказать, принял на должность конюха Силантия Благоева. Спустя некоторое время после этого в доверительном разговоре с Семеном, впервые назвав его так полным именем, Григорий Иванович сказал:

— Знаешь, Семен, я помещик новой формации, хочу, чтобы все работники нашей с Полей владения были наемными. И чтобы каждый работник имел свой дом и свое небольшое хозяйство. И чтобы он был полностью независим от помещика. Нашу людскую мы потом ликвидируем. А пока ты у Силантия будешь первым помощником, как и у Захара Матвеевича.

* * *

На конюшню пришел новый конюх, и Семен познакомил его с работниками конюшни, да и с лошадьми, — рассказывал об их повадках и нравах. А сам он чаще стал ходить на кладбище и посещать могилы матери и Захара Матвеевича. На их могилы Семен установил кресты. Когда он ходил по кладбищу, то с удивлением обнаружил на некоторых крестах фамилии и имена усопших, а также даты рождения и смерти. Но это встречалось только у бывших богатых. А у бедных были только одни кресты, да и те не у всех.