Цена добра - [36]
Какая я плохая бабушка! Хоть бы раз я об этом своим внукам сказала. Аллах, дай моей бабушке светлый уголок рая, я помню все, чему она меня учила.
Надо жить!
О зависть!Ты камень и рука,Что камень тот швырнуть тайком готова.Стоит кувшин с водою родниковой,Ей нет цены —Она, как мед, сладка.Но зависть начеку!Замах нежданный,Глухой удар —И вот она, беда.И льется наземь,Словно кровь из раны,Из горлышка алмазная вода.Фазу Алиева
«Зависть – один из наиболее действенных элементов ненависти».
О. Бальзак
Сакинат рано овдовела – на руках у нее осталось двое детей. Муж ее Курбан работал колхозным бригадиром, и все уважали его. Он умел разговаривать и убеждать – и стариков, и молодежь. Бригадир никогда и никого не обманывал: записывал по работе колхозников. Если случалось какое-то недоразумение, всегда отстаивал интересы колхозников, буквально дрался за каждую их трудовую копейку. И муж он был золотой, жену свою любил и сыновей своих обожал, но скидки в работе домашним не делал. Сакинат рано утром выходила из дому вместе со всеми колхозниками. Красавицей она не была, но всегда от домашнего счастья лицо ее сияло, глаза горели; любила шутить, веселиться; когда случались свадьбы или праздники, не выходила из круга – танцевала, пела, освещая все вокруг себя.
Мальчики были еще маленькими – Рашид учился во втором классе, а Расул – в четвертом, у них у каждого были свои обязанности. Расул выгонял утром коров в стадо, а Рашид кормил кур, собирал яйца, смотрел за цыплятами.
Жили они в достатке: тогда трудодни имели все, когда завершался год, колхозники получали не только зерно, но и мясо. Моя мама работала уборщицей в больнице, и у нас не было трудодней в колхозе, но аульчане, получив доход, посылали нам всего понемножку. Не будет неправдой, если я скажу, что в нашем ауле от первого двора до последнего нам приносили мясо и колбасу.
Мама даже шутила: «Смотри, сколько у нас собралось! Каждый по кусочку, а больше всех получается у нас». Тогда люди были добрыми, щедрыми, думали о других…
Помню, когда наш Гиничутлинский колхоз объединился с колхозом соседнего аула Батлаич, многие колхозники получали за трудодни по 10–15 баранов, больших, жирных, с курдюками. Заработанный скот люди резали и сушили мясо на зиму. Говорили, что семье Курбана дали 20 баранов. Но это оказалось последним доходом в этой семье.
В один прекрасный день Курбан заявил жене, что едет на зимнее пастбище, посмотреть, как идет подготовка к окоту овец. Сакинат провожала его до конца аула и еще долго стояла на тропинке, пока он не исчез из виду. Но Курбан не доехал до зимнего пастбища, его нашли убитым поблизости от него, исчез и его конь.
Сакинат была безутешна; она ровно год не выходила из дома. Когда она, вся в черном, впервые появилась на поле, люди не узнали ее: похудевшая, постаревшая, с потухшими глазами и совершенно седой головой. Она почти не разговаривала, только «да» и «нет». Работала Сакинат как за троих. Каждый день после работы, в любую погоду, она сворачивала на кладбище и, сидя на краю могилы своего Курбана, разговаривала с ним как с живым. Она рассказывала ему все, что происходило дома: что делал Рашид, как учится Расул, какие новости в колхозе, кто сыграл свадьбы, кто разошелся, кто умер и как его похоронили. Так она сидела, потеряв счет времени, пока дети не приходили и не уводили ее домой.
Наученные отцом с самого детства трудиться, дети, когда мать уходила на работу, убирали дома, мыли посуду, ухаживали за скотом. Мало того, они научились готовить. А Сакинат, приходя домой, ходила из комнаты в комнату, будто что-то искала… Такое состояние матери не могло на подействовать на детей: постепенно они становились замкнутыми и угрюмыми.
Однажды Рашид сказал брату:
– Расул, тебе не кажется, что у нашей матери с головой не все в порядке?
– Я думаю, что она скорбит по отцу, – ответил Расул.
– Мы тоже скорбим, но надо же дальше жить: вместе с умершими, живые в могилу не ложатся. Вот посмотри, я сделал список тех, кто лишился мужей в молодом возрасте; их в нашем ауле двадцать пять. У кого на войне погибли мужья, у других умерли; они же живут, работают, смеются, шутят; не мучают ни себя, ни детей. Давай поведем маму к врачу, наверное, есть лекарство, которое успокаивает и скорбящих.
– Как хорошо ты придумал! – обрадовался Расул.
Рашид хоть и не намного был старше, для Расула был авторитетом, его слово он принимал как приговор, обжалованию не подлежащий, и во всем слушался его беспрекословно. Сначала Сакинат и слышать не хотела о врачах.
– Меня вылечит могила, когда я лягу около Курбана! – плакала она.
– А о нас ты подумала, мама? – спросил Рашид. – Отца нет, и мать спешит лечь рядом с ним в землю.
– О вас? – спросила она, как в бреду.
– Да, мама, о нас! – поддержал брата Расул. – Ты думаешь, что мы не любили отца? Но мы держимся, делаем все, чтобы его душа радовалась, чтобы он и оттуда мог гордиться нами. А ты в своем горе совсем про нас забыла, не думаешь, что своими бесконечными слезами ранишь нас. Иногда мы думаем: хотя бы уроки не кончились рано, чтобы не возвращаться домой.
– И главное, ты не хочешь, мама, идти к врачу, а в школе с нас требуют справки о состоянии здоровья родителей. Все принесли, кроме нас! – добавил Рашид.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.