«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [195]

Тот же причастный к цареубийству П.М. Быков, о публикациях которого мы уже вели речь, не без злорадства писал о том, что на приманку эту легко повелись многие эмигранты-монархисты.

Николай Алексеевич Соколов. 1914 г.

Что касается самозванцев, то появление их Н.А. Соколов, как мы уже говорили, предвидел еще во время российского этапа следствия, хотя масштабы самого этого явления предсказать ему, конечно, было трудно.

«…Следователь, – вспоминал В.П. Аничков, на квартире которого Н.А. Соколов жил в Екатеринбурге, – был уверен в убийстве всей Царской Семьи без исключения. Следователь разыскивал всевозможные доказательства убийства, говоря, что этим он борется с возможностью появления самозванцев.

Как-то раз он сказал мне:

– Владимiр Петрович, вы помните наш разговор о возможном появлении самозванцев в будущем?

– Как не помнить, конечно, помню.

– Ну так вот, я получил известие из Перми, что туда привезена в больницу какая-то барышня, назвавшая себя Великой Княжной Анастасией Николаевной.

– Вы поедете туда, конечно?

– Нет, у меня совершенно нет времени, да при этом я убежден, что Царская Семья вся погибла.

В начале 1930-х все газеты были переполнены известиями о появлении Анастасии Николаевны. Будто бы кто-то из Великих Князей ее признал. Большинство же князей и придворных чинов отрицало сходство самозванки с Анастасией Николаевной.

При чтении этих известий я всегда вспоминал мой разговор с Соколовым, и, думаю, он был прав, говоря, что вся Царская Семья была перебита. Но ставлю ему в упрек, что он тогда легкомысленно отнесся к тому известию и не поехал в Пермь, чтобы лично допросить самозванку.

Александр Александрович Куренков

Находясь уже в Америке, я встретился с приехавшим из Сиэтла полковником А.А. Куренковым[81], знакомым мне еще по Екатеринбургу. Я мало его знал, но помню, что он женился на племяннице нотариуса Ардашева. После свадьбы он был с визитом у нас с женой. Затем я встречал его в Чите, и, наконец, теперь он несколько раз заходил ко мне в магазин. Вспоминая прошлое, мы разговорились с ним об убийстве Великих Князей, брошенных в шахту. А затем разговор перешёл и на самозванку.

– Ведь вы знаете, Владимiр Петрович, что при взятии Алапаевска я командовал полком и хорошо знаком с историей убийства Великих Князей. Могу прибавить и кое-какие данные о спасении Великой Княжны Анастасии Николаевны. Дело было так. Однажды ко мне пришёл посланец с одной железнодорожной станции, от которой было вёрст пятнадцать до места стоянки моего полка, и передал желание умирающего доктора повидаться со мной, дабы поведать какую-то государственную тайну. К сожалению, в тот день я не мог покинуть полк, но мой адъютант просил разрешения проехать на станцию и снять показания. Это я ему разрешил.

По возвращении адъютант рассказал мне следующее. Он застал врача почти умирающим от сыпняка. Доктор успел сообщить, что в больницу однажды ворвался солдат и, угрожая револьвером, потребовал, чтобы тот оказал помощь больной женщине, находящейся в санях. Доктор вышел и, подойдя к больной, стал расстёгивать её тулуп.

На щеке и на груди больной он заметил раны и сказал, что для оказания помощи должен внести её в операционную и раздеть.

Солдат согласился, но потребовал, чтобы доктор сделал это как можно скорее, дав полчаса сроку.

Когда больную, находившуюся в бессознательном состоянии, раздевали, то на ней заметили тонкое дорогое бельё, что говорило о принадлежности к богатой семье.

Не обращая внимания на угрозы солдата, доктор, промыв и перевязав раны, уложил больную на кровать и сказал, что ранее утра отпустить её из больницы не может.

Солдату пришлось согласиться. Больная бредила на нескольких языках, что указывало на принадлежность её к интеллигенции. Под утро солдат потребовал выдачи девушки и уехал с ней. Прошло не более получаса, как он вернулся и, держа в руке револьвер, сказал, что как ни жалко, но он должен застрелить доктора как свидетеля этого происшествия. Однако тот убедил его в том, что доктора не имеют права выдавать тайну своих пациентов. Это успокоило солдата, и он уехал, сказав на прощание: “Смотрите же, доктор, ни слова не говорите об этом посещении. За мной гнались и если откроют след этой девушки, то её прикончат”.

Я с большим сомнением отнёсся к этой истории, но Куренков в доказательство правдивости рассказанного обещал прислать мне подлинник протокола, сделанного его адъютантом. Однако до сих пор я его не получил, а адреса полковника у меня не осталось.

Сообщение это до известной степени совпадает с сообщениями следователя о появлении самозванки в пермской больнице. Между сообщениями есть и некоторая разница.

Следователь говорил, очевидно, о городской больнице. Обстановка из рассказа Куренкова указывала, скорее, на сельскую. Время обоих происшествий совпадает – зима. Но тогда становится неясным, где же находилась эта больная с июля. Думаю, рассказ Куренкова и есть тот первоисточник, откуда пошли слухи о спасении от расстрела княжны Анастасии Николаевны.

Во всяком случае, невнимательное отношение к этому вопросу Соколова оказалось чревато последствиями, и самозванка появилась за границей, наделав много шума».