Царь царей... - [9]

Михаил Степанович вытянул вперед руки и осторожно, как слепой, нащупывая ногой каждую пядь земли, стал подвигаться среди непроницаемой тьмы.

Павел Андреевич следовал за ним.

— Кажется, свод сейчас начнет понижаться, — проговорил спустя некоторое время Михаил Степанович. Он поднял руки, но они свободно очертили круг над головой его.

— Еще далеко… — возразил Павел Андреевич.

— Все-таки лучше теперь уже стать на четвереньки.

— Успеем!

— Как знаете! Я, по крайней мере, буду ползти.

Вслед за этим Павел Андреевич почувствовал, что плечо спутника опустилось и исчезло из-под руки его. Звуки шагов Михаила Степановича сменились шорохом ползущего тела.

Не прошло и минуты, как палеонтолог вдруг остановился и отшатнулся назад. Михаил Степанович услыхал полу заглушенный стон его.

— Я здесь! — откликнулся он, оборачиваясь и больно стукаясь от этого движения головой о камни. — Ох! Что вы, Павел Андреевич?

— Свод! — невнятно отозвался палеонтолог.

— Так что же? — Михаил Степанович тер ушибленную голову.

— Физиономию всю разбил себе…

Павел Андреевич сказал это таким сердитым тоном, что Михаил Степанович, несмотря на боль, рассмеялся и досада на неосторожность ученого исчезла у него.

— Не беда! A 1а guerre comme a la guerre: и я виском хватился!

— Какая тут герр! — проворчал Павел Андреевич; слышно было, как он начал ползти через камни, перекатывая их, и то и дело стукался, охал, останавливался и затем опять принимался продвигаться дальше.

— Да мы в преисподнюю лезем, а не назад! — возопил наконец он. — Я себе голову всю проломал.

— Да рукой-то, рукой шарьте сперва перед собой! Мы на верном пути!

— Как это рукой, когда я ползу на них? — с негодованием воскликнул палеонтолог. — Не могу же я, как хромой осел, на трех ногах скакать!

Михаил Степанович услыхал позади себя новый тупой удар и затем кряканье.

— Опять ушиблись?

— Именно «опять». Двадцать пять раз уж это «опять» было. Выступы какие-то проклятые торчат везде… Прямо лбом…

Глаза Михаила Степановича различили наконец впереди что-то серое.

— Свет! — радостно крикнул он. — Ура, Павел Андреевич, выход близко!

Он быстро заработал руками и ногами, и не прошло и трех минут, как оба исследователя выбрались на свет Божий.

IV

— Уф!.. Вы меня не очень браните? — извиняющимся тоном произнес Павел Андреевич, подходя с протянутой рукой к Михаилу Степановичу.

Оба они походили на мельников, только что отошедших от закромов.

— Я? Помилуйте, за что, что за вздор! Однако хороши же мы с вами!

— Очень хороши!

Павел Андреевич осторожно, словно боясь испачкать свои грязные руки, начал счищать известковую пыль, выбелившую спереди все платье его; брюки на обоих коленах его были прорваны, и оттуда выглядывало голое тело; один рукав лопнул под мышкой; на лбу, словно разлинованном белыми полосами, вздулся и уже начал синеть огромный желвак.

— Н-да, вы пострадали-таки! — с участием сказал Михаил Степанович. — Очень разбили голову себе?

— Голову? — переспросил палеонтолог, ощупывая темя.

— Это уж не голова, а, можно сказать, собрание желваков. Главное — зря все!

— Как зря? А красоту-то какую видали!

— Красоту… — палеонтолог искоса взглянул на перепачканного Михаила Степановича и, сморщась, осторожно потрогал лоб свой.

Михаил Степанович усердно принялся тереть рукавом свои колени, как вдруг словно стальной бич резко щелкнул о каменную стену за спиной его, ударил в то же мгновение с визгом и стоном о другую и яростно захлестал вниз и вверх по всему ущелью.

— Что за звуки? — с изумлением проронил Павел Андреевич, озираясь и словно пытаясь поймать взглядом то нечто невидимое и необычайное, что пронеслось в воздухе.

— Выстрелили где-то, — сказал Михаил Степанович, выпрямляясь и вслушиваясь в тишину, опять оковавшую расселину. — Это эхо. Я бывал в подобных местах: прямо будто колдовство какое-то творится в них. Кто бы это мог стрелять?

— Уж не наш ли охотник?

Как бы в ответ на это предположение из-за поворота послышался отдаленный свист.

Михаил Степанович взбежал на небольшой взгорок и тотчас же повернулся лицом к своему спутнику.

— Так и есть — Свирид Онуфриевич! Э-э-э-й! — крикнул он, замахав рукой. — Свирид Онуфриевич, сюда! Здесь мы!

До слуха не тронувшегося с места палеонтолога долетело ответное радостное восклицание и лай; на взгорок взлетела собака и бросилась на грудь Михаила Степановича. Немного погодя показалась и облеченная в серую куртку плотная фигура охотника. Рыжая шапочка дыбом стояла на самом затылке его.

— Пес-то каков! — еще издали начал кричать Свирид Онуфриевич. — Выплыл и утку принес! Вот она! — Он с торжеством поднял добычу высоко над головой. — Ну и места, чтоб им провалиться! Поохотиться хотел, свернул от реки и выбраться никуда не мог — конца расщелинам нет! А вы как сюда забрели?

— Тоже охотились, — ответил Михаил Степанович, — пещеры искали!

Свирид Онуфриевич протяжно свистнул, что означало у него некоторую долю презрения, и тут только обратил внимание на необыкновенную наружность обоих товарищей.

— Где вы так изгваздались? — с недоумением спросил он, оглядывая обоих. — Ба, ба, ба… да вы, Павел Андреевич, и с придатком еще! С горы, что ли, свалились? — соболезнующе добавил он.