Бюст - [30]
Пришел, увидел, победил. Таков Сосницын. Он был восхищен тем, как восхищалась им, его напором, его молодостью Маргарита.
Спал Сосницын от силы часа два — с утра дела надо было сделать.
9
Утро Сосницын провел удачно, несмотря на некоторые расходы и приступы слабости, извинительные после боевых суток. Пансионатом владела Дарья Андреевна, формально — ее незамужняя дочь — перестарок, имевшая, как выяснилось, украинское гражданство. Кроме пансионата на нее были записаны две квартиры и ресторан «Клеопатра». Лаллели-лаллели, купила старуха гантели, напевал Сосницын.
Украинские чиновники были ласковыми, обходительными, прятали взор. Старина! Отстает Украина. У нас в девяностые чиновники тоже были ласковые. Они воровали, брали взятки и давали уроки учтивости, поскольку не были уверены ни в чем, ни в своем положении, не вросли еще в кресла. Ныне, сбившись в мажорное братство, в помещичий косяк, поднакопив, выхолившись и успокоившись, они уже не терпят критики, покрикивают, затыкают рты, сердятся на назойливых просителей. Они уже живут богаче европейских, следовательно, у нас все отлично, и нечего тут жалобиться и критиканствовать. Наши ощущают себя благодетелями сирых. А украинские дьяки пока живут хуже европейских и страдают комплексом неполноценности. И это пройдет, научатся у своих заклятых соседей. В этом Сосницын, человек политически зрелый, видел всю разницу между Украиной и Россией.
Игорь Петрович вернулся в поселок и попытался отоспаться, но пришла Маргарита, и вдвоем отсыпаться не приходилось. Оторваться от Маргариты было невозможно, он не позволял ей ни одеваться, ни прикрываться и жалел, что ее, ненаглядную, нельзя забрать с собой в Ермаковск. Он подарил ей золотой браслет и дорогой телефон.
После обеда к ним заявились Павло с Анютой, и они поехали в город — ревизовать ресторан «Клеопатра». Ресторан находился в северной части города, гора Митридат высилась через бухту напротив. Улица, на которую выходил ресторан, называлась Всесоюзной, здесь ее переименовать не осмеливались. Ресторан приятный, наивный, грубовато разрисован сценами из чинно-сладострастной древнеегипетской жизни. Официантка радушная, по-южному уважительная. Посетители в основном из тех, кто не насытился своей удачей и трясет хохолком. Керчь-город маленький. За одним из столиков Сосницын увидел чиновника, который продал ему копии документов. На сосницынские деньги он угощал окрашенную в сиреневый куст девушку, вне всяких сомнений, не супругу. Чиновник был речист и губаст. Она взирала на него с иронией.
Сосницыну понравилось, что берег совсем близко, под обрывом. Можете искупаться и вернуться, сказала официантка. Если вам море не надоело, здесь, у этого берега оно чистое. Могу дать вам полотенце.
Угрюмый Павло налегал на коньяк. Он уже позволял себе быть небрежным с Анютой. Дескать, пресытился, прощения просим, утомили меня трохи ваши нежности. Жиголо, вновь подумал Сосницын, так жиголо набивают себе цену.
Павло поглядывал на Маргариту, наверное, жалел об упущенном. Возможно, из простой докуки, что не все яблоки надкусил. «Теребень обдерганный».
Вскоре на коньяк перешли все, он снимал их томность и поднимал настроение. Они искупались, еще искупались. Глядя на Митридат, Павло сказал: — Сколько же до него по прямой? Вода скрадывает расстояние. А если попробовать переплыть, а, Игорь Петрович? ты готов или слабо?
Он мечтал о реванше, о самоутверждении, понял Сосницын. Плыть через бухту долго и занудно, глупо и, может быть, опасно, они не трезвы.
Девушки бурно запротестовали — им хотелось продолжить ресторанное сидение, они желали потанцевать, покрасоваться. И аппетит их, здоровый, хищный, просил еще и мяса, и рыбы и чего там еще в меню.
Сосницын знал, что завтра и послезавтра он не будет жизнию играть.
— А мы продолжим в «Боспоре», там кухня тоже кухня, а потом поднимемся на Митридат, так даже и удобнее, — сказал он и поглядел в кофейные глаза Маргариты: прошлой ночью над Митридатом дрожали звезды.
— Посмотрим, как сибиряки рассекают волны, — сказал Павло.
— И успеем зайти в бутик, побалуем вас, — сказал Сосницын невинно, — Павло тут мне намекал.
— Зайдем, — подтвердил Павло, жалея о своем предложении и грядущих расходах. Он привык тратиться на один букет роз, а потом тратятся на него.
Сосницын вызвал такси. Они разделись, отдали девушкам одежду и бумажники.
— Ждите нас на набережной, справа от морского стадиона, видите? — сказал Сосницын. — Закажите себе что-нибудь и ждите. Кстати, вот и сходите в бутик, выберите себе новые купальники, пособлазнительней.
Когда девушки сели в такси, небо уже густилось.
— Они приплывут в темноте, — сказала Маргарита, — не заблудились бы.
— Зато как прикольно будет! Мы стоим, а два витязя прекрасных выходят к нам из моря, — сказала Анюта, — совершив ради нас, красавиц, подвиг. А мы стоим, на нас смотрят…
Они проехали половину пути, и Маргарита забеспокоилась.
— А сколько километров по воде от того берега до центра, до стадиона? — спросила она у водителя.
— Километра четыре, а то и пять, пожалуй, будет, — ответил старик-водитель, — бухта длинная, но мелкая.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.