Бюст - [25]
— У меня глаз заплыл. Совсем, — прошептал Понеже, — я как циклоп.
Сапожник Ты Фа Сян насторожился. Но не Понеже был тому причиной. Раздались торопливые, но робкие шаги. Из-за угла, с восточной стороны, шла женщина. Когда она миновала фонарь, они разглядели, что это русская женщина, достаточно молодая. Женщина шла навстречу сапожнику, сжимая в руках сумочку, на голове ее была шляпка без полей, похожая на камилавку.
Китаец двинулся к ней. Она издала некий звук, и он издал некий звук. А потом засунул руку в свою суму. Боже мой, пора!
Они взлетели над решеткой. Не ко времени окривевший Понеже промахнулся и застрял на ней, за него зацепился Аляска, перевалился и упал на тротуар, треснувшись о него головой, коротышка Бестер никак не мог подтянуться, и только один Пьеро, уронив дубинку, перемахнул преграду и бежал на вооруженного маньяка с голыми руками.
Краем глаза он увидел, что от переулка несется вторая четверка — ах, те товарищи растерялись, стартовали поздно и явно не поспевали.
Но растерялся и Ты. Он оглянулся и изумленно протянул: — Ююю!
И тут отважный Сосницын — руби их в песи! — поразил его двумя крепкими хуками и повалил наземь. Набежавшие, как ураган, друзья схватили китайца за все конечности, и поспевший последним Понеже сел ему на живот. Зад у Васи был увесистый, и китаец мяукнул.
И Ося Губерник стал прикладываться к свистку, обжигая себе губы.
— «И тогда… стал ему… и ворох хорош… и волна достаточна…» — победоносно сказал Пьеро, любитель русских сказок. Он никак не мог перевести дыхание.
— Пьеро, ты герой! Молодец, Петька! — затараторили друзья. А Потрошитель не сопротивлялся и молчал, вращая своими ледяными глазами. От него исходил кислый запах гнилой кожи. Бестер подобрал его суму и заглянул в нее.
— Ножище, — сказал он упавшим голосом, — и какие-то две склянки.
— Не трогай, пускай полиция трогает, — сказал ему Чика.
Забытая женщина издала некий звук. Они спохватились и, спасители, посмотрели на нее, ожидая робкой похвалы.
— Это вы, вы, Зинаида Сергеевна? — воскликнул Аляска. — Это Зинаида Сергеевна Теребенева. Папа и муж Зинаиды Сергеевны — сослуживцы. Как вы здесь оказались?
Женщина глубоко вздохнула и закричала:
— Караул! Что вы делаете, хулиганы! Алеша, не думала, что вы мерзавец! Малолетние мерзавцы!
— Да! — неожиданно подтвердил с земли недобитый Ты Фа Сян.
А Губерник все свистел, не вслушиваясь в их слова, и вот уже с западной стороны бежали двое японских городовых. Полы их кимоно раздувались, как оперенья степных птиц.
— Мы поймали Потрошителя! — закричал им навстречу Чика, недоуменно косясь на полоумную эту Зинаиду.
— Какой Потрошитель! — взревела Зинаида, жгучая брюнетка с тренированным голосом, — сапожник принес мне лекарства, черт бы вас побрал!
Участок, допросы, отцы, хватающиеся за сердце. Той ночью хорошо заработали разбуженные рикши. И вот что выяснилось.
Маньчжурские родственники сапожника проживали в дебрях рядом с советской границей, на север от озера Ханка. Ты получал от них женьшеневый корень и всякие редкостные тигриные и медвежьи подробности. Он настаивал их на спирту и продавал жаждущим исцеления. Настойки лечили женское бесплодие и мужскую слабость.
Заниматься торговлей днем, попутно с ремеслом, было для Ты неудобно и опасно. Он резонно не хотел посвящать посторонних в свой прибыльный, но запрещенный бизнес. А в мастерской, то есть каморке с земляным полом, толклись люди, простая, глинобитная публика. И, с другой стороны, состоятельные покупатели панацеи не могли ходить сами к Ты Фа Сяну по обувным делам. Это за них делала прислуга, амы. Давать прислуге деликатные поручения не приходилось, и сапожник не стал бы разоблачаться перед востоглазыми земляками. Зато было известно, что раз в неделю, по средам, сапожник дежурит у свечной лавочки при Никольском соборе, принимая заказы.
И место передачи товара было неизменным — у южной решетки парка Желсоба, в сумерки. Удобное место, китаец жил рядом, и цивилизация за углом.
А тесак? Что тесак — Ты Фа Сян знал о Потрошителе и на всякий случай вооружался. Он был смелый человек.
Историю замяли. В огласке не нуждались ни японцы (смотри ниже), ни родители, ни дети, ни З. С. Теребенева (в особенности).
Дама получила все-таки свой заказ и дала небольшую взятку японцам.
Ты Фа Сян получил два фингала, испытал глубокое душевное потрясение и дал хорошую взятку японцам, забравшим, вдобавок все склянки, что хранились в мастерской.
Оконфуженные герои отделались по-разному. Скажем, Понеже досталось ветхозаветным ремнем, Коперник был лишен карманных денег на все лето, Чика остался без велосипеда, а отец Ираклия всего лишь посмеялся. Тогда и там родители не устраивали истерик.
Но незамедлительная совокупная родительская взятка японцам была отличной. Участок не скучал до самого утра. Там восклицали, хохотали, поили уголовных арестантов водой до полусмерти, играли в кости и пили дешевый ханшин, хваля юных энтузиастов.
А Потрошитель исчез, убийства прекратились. Молва, зародившаяся в Фуцзядани среди китайцев, гласила, что его выследил и уничтожил сапожник Ты Фа Сян. Ему, дескать, не понравилось быть битым и платить за это дань, и он понимал: пока жив Потрошитель — от него, бедного сапожника, не отстанут. Прощайте, клиенты, прощай, доброе имя. Добро же, сказал себе сапожник, ничто нас в жизни не может вышибить из мастерской…
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Книга Костина, посвящённая человеку и времени, называется «Годовые кольца» Это сборник повестей и рассказов, персонажи которых — люди обычные, «маленькие». И потому, в отличие от наших классиков, большинству современных наших писателей не слишком интересные. Однако самая тихая и неприметная провинциальная жизнь становится испытанием на прочность, жёстким и даже жестоким противоборством человеческой личности и всеразрушающего времени.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.