Бюро слухов - [4]

Вопрос: Обитают ли воробьи в Америке?

Ответ: Да, но так было не всегда.

Вопрос: А зачем воробьев завезли в Америку?

Ответ: Насекомые уничтожали деревья; воробьев завезли, чтобы бороться с насекомыми.

Вопрос: И как, помогло?

Ответ: Да, деревья спасли.

Вопрос: Голодают ли воробьи зимой, когда нет насекомых и выпадает снег?

Ответ: Да, зимой воробьям приходится туго и многие умирают от голода.

Усатая тетка с белыми волосами вечно задерживала очередь в аптеке. Иногда приходилось ждать по полчаса, чтобы купить лекарство от изжоги. Я снова забеременела и глотала по пачке антацидов в день. Но тетку не смущал даже мой огромный живот. Она никуда не спешила. Однажды я терпеливо стояла на кассе и ждала, пока она выложит все свои товары перед симпатичным аптекарем.

– Вам повезло, – сказала она. – У вас еще все впереди. У нас с сестрой один из самых высоких результатов в IQ-тесте, на уровне гениев. Я училась в Корнелле. Знаете Корнелл?

Аптекарь улыбнулся, но покачал головой.

– Это университет Лиги плюща. Но какая разница. В конце концов это образование никому не пригодилось.

Аптекарь аккуратно сложил ее покупки в пакет. Зубная паста, крем от зуда, самые дешевые леденцы.

– Будьте здоровы, – сказал он ей на прощание, но она остановилась на пороге.

– Когда ваша смена? – спросила она. – У вас есть постоянное расписание?

7

Глаза у малышки были темные, почти черные, и когда я кормила ее ночью, она смотрела на меня растерянно, как жертва кораблекрушения. А мое тело было островом, куда ее прибило.

Манихейцы верили, что мир полон осколков невидимого света – фрагментов Бога, который уничтожил себя, потому что больше не хотел существовать. Этот свет заперт в телах людей и животных, и даже в растениях, а цель манихейца – попытаться его освободить. По этой причине манихейцы воздерживаются от секса; младенец, по их мнению, – не что иное как новая тюрьма, где заперт божественный свет.

Помню, как впервые произнесла это слово. «Это для моей дочери», – сказала я, и сердце забилось так часто, будто я совершила преступление и боялась, что меня арестуют.

В первые дни я выходила из дома и брала ее с собой, лишь когда у нас заканчивалась еда или памперсы. Да и тогда ходила только в аптеку. Ближайшая находилась в квартале от нашего дома. В лютый холод с ребенком на руках я могла дойти только до этой аптеки. Ушла бы дальше – не успела бы добежать до дома, если бы малышка вдруг начала кричать. Эти расчеты были важны, потому что кричала она постоянно. Соседи даже начали отворачиваться, встречая нас на лестнице, а мне казалось, что у меня в голове постоянно срабатывает автомобильная сигнализация.

Ты уходил на работу, а я еще долго смотрела на дверь, словно ждала, что та откроется.

Мне казалось, что моя любовь к ней обречена и надеяться на взаимность не стоит. Почему никто не сочиняет песни о безответной любви матерей к своим детям? Я не знала ни одной.

Она тогда еще была совсем маленькой и засыпала у тебя на груди. Иногда я кормила тебя ужином с ложечки, чтобы тебе не приходилось шевелить руками – иначе она бы проснулась.

Больше всего она любила скорость. Если я брала ее на улицу, приходилось идти очень быстро, даже бежать иногда. Стоило чуть замедлить шаг или, не дай Бог, остановиться, она тут же начинала скулить. А дело было лютой зимой, и иногда мне приходилось ходить и бегать часами, тихо напевая колыбельные.

«Чем сегодня занималась?» – спрашивал ты, возвращаясь с работы, и я пыталась придумать историю из ничего.

Однажды я прочла исследование о том, как действует на человека нехватка сна. Ученые соорудили островки из песка в бассейне с водой и посадили на них очень уставших кошек. Кошки сворачивались калачиком на песке и засыпали, но во сне принимали другую позу и в ужасе просыпались уже в воде. Не помню, что ученые пытались доказать; запомнила лишь, что кошки в итоге сошли с ума.

С младенцем дни тянулись бесконечно, но в этом не было ничего хорошего. Забота о ребенке требовала от меня выполнения ряда повторяющихся задач, которые были одновременно срочными и нудными. День делился на маленькие отрезки.

И еще выражение – «спать как младенец». На днях одна блондинка в метро это сказала. Мне захотелось лечь с ней рядом и пять часов вопить ей в ухо.

Но запах ее волос. И то, как она сжимала кулачком мой палец. Это было лучшее лекарство. В кои-то веки мне не надо было думать. Во мне проснулись животные инстинкты.

Я заказала по интернету диск, создатели которого обещали усыпить даже самого капризного младенца. Диск со звуками биения гигантского сердца. Внутри которого ты вынужден жить, не имея возможности сбежать.

Как-то вечером в гости зашел Р., а я как раз поставила диск. «Ого. Какое ужасное техно», – сказал он. Он сидел на диване и пил пиво, а я шагала по комнате с ребенком на руках. Р. колесил по всему свету и выступал с лекциями о будущем и о том, как человечество мчится навстречу катастрофе. Я ходила по коридору взад-вперед и слушала, как он вещал о конце света. Как только возникли корабли, возникли и кораблекрушения, рассуждал он. Двадцать шагов вперед, двадцать шагов назад. Бум, бум, бум, бум, билось гигантское сердце. Но эти звуки лишь раздражали ребенка. Крики не утихали. «Она всегда так орет?» – не выдержал Р. через пару часов. Мы больше не дружим с Р.; он перестал быть нашим другом тем самым вечером.