Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана - [64]

[протеста] относительно еврейского законодательства. Кроме того, он вручил ему письмо председателя Федерации протестантов Франции пастора Бонье, который попросил вопроса кардинала выступить в роли посредника»²⁰.

Кардинал Жерлье, архиепископ Лиона и примас Галлии, был в то время самым высокопоставленным представителем католической Церкви во Франции. Намерение Жерлье подвергнуть маршала Петена публичной критике было проявлением необычайного мужества. А тот факт, что протестантские церкви попросили его передать подобное письмо протеста, еще раз показывает, что еврейский вопрос и расовые законы зачастую сближали христианские Церкви.

* * *

Вопрос о неоднозначном отчете Берара вновь всплыл уже после войны, в 1946 году, когда на фоне «чисток»[9] во Франции воцарилась атмосфера гнева, отвращения и упреков. Полный текст отчета был напечатан на первой полосе журнала «Монд Жюиф» как доказательство вины Ватикана и его потакания расовым законам и преследованиям. Заголовок гласил: «Ватикан глазами Виши». Внимание монсеньора Доменико Тардини на эту статью обратил Анджело Джованни Ронкалли, бывший апостольский делегат в Турции и Греции, нунций в Париже и будущий папа Иоанн XXIII²¹.

В статье звучат обвинения, но при этом полностью опускается контекст. В ней не говорится, что Берар служил Виши. И не упоминается о сопротивлении Валери, папского нунция.

Статья «Ватикан глазами Виши» в журнале «Монд Жюиф» (1946), 2²²

Статья вызвала возмущение в Бюро, которое в 1946 году приказало провести служебное расследование. Минутант Делл’Аква так вспоминал последовательность событий 1941 года: «Посла Берара евреи явно не считают [своим] защитником. Если я правильно помню, Святой Престол высказал протест против французских расовых законов. Если это так, для опровержения было бы правильно подготовить статью для публикации в каком-нибудь итальянском и французском католическом журнале, а также в какой-нибудь газете. Его Преосвященство монсеньор Валери и монсеньор Барбетта (мой предшественник на этой должности), занимавшиеся этим вопросом, могли бы предоставить более точные данные»²³.

Тардини в свойственном ему язвительном тоне приписал ручкой: «И они могут!»²⁴

Он приказал монсеньору Делл’Акве вновь поговорить об этом с Валери и Барбеттой.

В длинном и подробном служебном отчете от 13 октября 1946 года приводятся воспоминания Валери о тех событиях: «В 1941 году на одном фуршете маршал Петен в присутствии некоторых послов заявил, что Ватикан согласен с мерами, которые правительство приняло против евреев. Я высказал протест, и он вызвал широкий резонанс в американской прессе…»²⁵

Во время этого расследования Берара считали предателем и коллаборационистом. Хотя он создал путаницу и ввел маршала Петена в заблуждение относительно позиции Ватикана по французским расовым законам, ему удавалось оставаться в безопасности в Риме, в помещениях, находившихся в собственности Ватикана. Он не торопился покинуть свою квартиру в резиденции Санта-Марта, чтобы выехать во Францию и предстать перед правосудием. Валери объяснял: «Берар прекрасно помнит об отправленном им отчете [по еврейскому вопросу] и именно поэтому не спешит вернуться во Францию… Как я полагаю, страхи Берара сильно преувеличены с учетом того, что обсуждаемый документ по своей сути не настолько компрометирующий»²⁶.

Были ли преувеличены опасения Берара относительно возвращения во Францию или нет, но в архивах хранятся свидетельства постоянных дипломатических споров между французским правительством и Святым Престолом, вызванных тем, что Ватикан защищал людей, которых французы считали военными преступниками и коллаборационистами. Французское правительство требовало, чтобы Ватикан выдал ему всех таких людей, которые искали у него убежища.

Письмо 1946 года, которое кардинал Тиссеран, незадолго до того возведенный в сан кардинала-епископа, отправил Жаку Маритену, новому послу Франции при Святом Престоле, показывает, какая пропасть пролегла между Францией и Ватиканом:

«Я только что узнал, что Ваше Превосходительство приказал к 11-му числу текущего месяца вывести из церкви Святого Людовика Французского беженцев из Франции, нашедших там убежище… Вашему Превосходительству известно, что я нисколько не потворствую ни в какой форме коллаборационизму, вишизму или Петену. Но я полагаю – и я уже говорил об этом Вашему Превосходительству, – что в наших соотечественниках, оказавшихся в Италии, стоило бы усматривать попавших в нужду братьев за исключением тех случаев, когда имеются доказательства совершенных преступлений, которые бы оправдали необходимость экстрадиции»²⁷.

В этом письме интересно то, что его пишет один француз другому и что в нем нашли отражение острые дебаты, которые велись тогда между французами и в самой Франции относительно того, как поступать с коллаборационистами.

Вот ответ посла Жака Маритена:

«Ваше Высокопреосвященство, дорогой кардинал,

Спешу незамедлительно ответить на ваше письмо от 8 марта. Не думаю, что вашему Высокопреосвященству были предоставлены полные сведения о сложившейся ситуации… Совершенно очевидно, что учреждение подобного рода не может предоставлять кров людям, которые не являются жертвами, бежавшими от преследований, а разыскиваются в судебном порядке в своей стране за преступления, совершенные против нации; и если они невиновны, им должна быть предоставлена возможность оправдать себя перед ней…