Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана - [62]
Помешивая сахар в кофе, нунций Валери, которого задело это заявление, дал понять маршалу Петену, что он в это не верит. Далее в отчете он пишет:
«Я отреагировал довольно живо, прежде всего из-за присутствия других людей, и заявил, что Святой Престол уже высказал свое мнение относительно расизма, который лежит в основе всех мер, принятых против еврейского народа. И что в этом смысле г-н Берар в своих высказываниях это мнение упростил до крайности.
Г-н маршал Петен ответил в шутливом тоне, что я, возможно, не согласен со взглядами моего начальства. Он пригласил меня к себе, чтобы показать мне письмо г-на Берара и обсудить этот вопрос. Когда я посетил маршала Петена 26-го [сентября 1941 года], он дал мне прочитать письмо. Я также снял с него копию, которую прилагаю к сведению Вашего Высокопреосвященства. Как может заметить Ваше Высокопреосвященство, в меморандуме Берара есть намного больше нюансов, чем в изложении, которое мне дал маршал»>12.
По прочтении меморандума Берара нунцию Валери стало ясно, что посол Франции при Святом Престоле обратился к редактору-богослову, чтобы составить отчет, в котором подчеркивался бы католический подход к еврейской вере. Стиль и религиозные аспекты отчета убедили Валери в том, что его мог написать отец Мартен Станислас Жилле, тогдашний глава доминиканского ордена, проживавший в Риме. Далее Валери пишет следующее:
«Я со своей стороны вручил ему [Петену] небольшую записку, в которой указывал на огромные неудобства, порождаемые такой упрощенной религиозной точкой зрения относительно данного законодательства, которое, кроме того, было довольно сумбурным.
Маршал ответил мне, что и сам сожалеет о многих мерах против евреев, но что они были приняты под давлением оккупационных сил. Вместе с тем, даже если бы он захотел, он не имел возможности отменить или изменить эти законы до заключения мира.
Из этого легкого намека я сделал вывод, что маршал Петен обращался к г-ну Берару, чтобы найти некоторые аргументы в пользу возможного изменения данного законодательства»>13.
Тем самым нунций указывал, что маршал Петен дал понять, будто антисемитские законы он ввел не по своей воле, а по настоянию Гитлера. Исторические исследования установили, что это была ложь, но в то время у монсеньора Валери было мало оснований сомневаться в его словах. И в этих усилиях, сколь тщетными они ни были, нунций усмотрел положительный знак. Валери, казалось, искал повод для надежды всякий раз, когда считал, что у него есть возможность воспрепятствовать законодательным мерам. Или, если это было невозможно, хотя бы найти способы их смягчить.
И отчет, запрошенный у Леона Берара, посла Франции при Святом Престоле, и тот, что Петен вручил Валери, хранятся в Историческом архиве в разделе под названием «Отношение Святого Престола к проблеме расизма». Они позволяют до определенной степени понять, почему Петен сказал Валери, что Святой Престол не выступает против расовых законов. В первом же абзаце своего отчета посол Берар пишет, что в Ватикане не было сказано ничего, что могло бы быть истолковано как критика или осуждение предложенных законов. Он даже подтверждает, что ему никогда не казалось, что Ватикан «когда-либо занимался этой стороной французской политики или беспокоился по ее поводу»>14.
Как и Петен, Берар лгал, уверяя, что отношение Ватикана к расизму было «очень сложным»:
«До настоящего времени я не смог получить документы, определяющие положение евреев в фашистском государстве: это легко объяснимо, если принять во внимание, что у нас нет никаких прямых отношений с итальянскими властями… Поэтому мне потребуется дополнительное время, если вы желаете получить [эту информацию]. Вместе с тем я могу высказаться относительно главного предмета вашего письма от 7 августа – отношения Святого Престола к еврейской проблеме – и проанализировать противоречия или разночтения, которые прослеживаются между учением Церкви по этому вопросу и фашистским законодательством с одной стороны и учением Церкви и французским законодательством с другой. Вопрос сложный»>15.
В своем отчете Берар заверяет Петена в том, что все сообщаемые им сведения подтверждены ему лично высокопоставленными представителями католической Церкви в Риме. Далее он касается официального отношения Церкви к расизму:
«Есть глубокое неустранимое противоречие между учением Церкви и “расовыми” теориями. Будучи вселенской по определению, Церковь проповедует единство человеческого рода. Искупитель умер за всех людей; Евангелие обращается к каждому, и каждому будет возвещено. У любого человека есть бессмертная душа, которая пользуется милостью и может спастись так же, как и души ему подобных… Все эти установки несовместимы с концепцией, предполагающей, что строение черепа и качество крови влияют на способности и призвания народов и даже на их религию и что существует иерархия рас, во главе которой находится чистая или королевская раса, называемая “арийской”»
