Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана - [57]
>45. Исследования требовали пребывания с риском для жизни на территории, оккупированной СССР. К сожалению, имеющиеся данные о его жизни после окончания войны остаются туманными и противоречивыми. Возможно, в 1946 году он еще был в Риме и провел несколько месяцев в Польском папском институте на Виа Каваллини>46. В любом случае для Бюро он уже был мертв. Когда в сентябре 1946 года был доставлен чемодан, в записке при нем указывалось: «Вероятно, отец К[вятковский] был внезапно арестован советскими властями после 1942 года, в Польше или в Германии, и казнен»>47. Возникает соблазн закрыть дело монсеньора Квятковского этой эпитафией, однако выясняется, что это известие о предполагаемой смерти не соответствует действительности.
Первый документ, опровергающий казнь Квятковского, содержится в деле, которое относится к другой архивной серии, посвященной России. Речь идет о статье, опубликованной 1 июля 1950 года в газете «Трибуна Люду», официальном печатном органе Польской объединенной рабочей партии, с кричащим заголовком «Гитлеровский агент, руководитель польскоязычной программы на ватиканском радио». В статье разбиралась незадолго до того изданная книга Стефана Урбанского под названием «Государство Ватикан», и Антоний Квятковский был назван «директором передачи радио Ватикана на польском языке, персонажем, подыгрывающим американскому империализму и вместе с тем являвшимся одним из главных осведомителей секретных служб Ватикана о Советской России и странах народной демократии»>48.
В статье «Трибуна люду» кратко описывалась биография отца Квятковского: «После обучения в школах Острога и Вильнюса [в те времена эти города входили в состав Российской империи, а сегодня находятся соответственно в Украине и Литве] он продолжил учебу в Санкт-Петербургской семинарии, где в 1914 году получил степень доктора богословия. В том же году он стал священником прихода святых апостолов Петра и Павла в Москве и начал преподавать религию. В Москве он оставался до декабря 1917 года, когда бежал в Харьков [в Украине], где служил военным священником и преподавателем религии. 16 марта 1920 года он был арестован большевиками и провел в тюрьме больше года». Из статьи мы узнаём, что, обосновавшись в Варшаве в 1921 году, он отправился в Москву в качестве эксперта при польской делегации и участвовал в выработке Рижского договора, определившего новые границы между Россией и Польшей. «До 1925 года он оставался в Москве, где собирал сведения антикоммунистического характера и передавал их Пию XII, который возвел его в ранг прелата. С 1925 по 1930 год он работал с документами»>49. Здесь его «путь» приобретает для нас больший интерес: «В 1930 году он основал институт научных исследований большевизма, опубликовал пятнадцать книг и основал журнал “Борьба с большевизмом”. В 1936 году он вступил в контакт с антикоминтерном [Специальное антикоммунистическое ведомство при министерстве пропаганды Йозефа Геббельса] и начал передавать ему информацию».
И тут в биографической статье нас ждет сюрприз:
«Он принял участие в международной конференции руководителей антисоветских разведывательных служб в Фельдафинге. Он передал материалы для антикоммунистической выставки, которую Геббельс устроил в Берлине и которая впоследствии, в годы нацистской оккупации, проводилась во всех покоренных Германией странах. В 1939 году он покинул Польшу, проехал через Румынию и вернулся в Рим. Он собрал материал для довольно примитивного исследования по истории, стратегии, тактике и влиянию большевизма на человеческую психологию. Завершив свой труд в 1943 году, он отправился в Сан-Ремо, где продолжил работу на основе документов, привезенных из Рима».
А вот и вишенка на торте: не зная, что произошло с монсеньором Антонием Квятковским, Бюро полагало, что он умер, однако коммунистическая газета сообщала, что «в 1943 году он отправился в Берлин». Истинность своих утверждений автор статьи обосновывает тем, что «рассказ о жизни Квятковского составлен на основе официальных документов, хранившихся в архивах гестапо».
И это еще не все. Напряжение в статье продолжает нарастать:
«В 1944 году, когда последние крысы уже покинули объятое пламенем гитлеровское судно, Квятковский по приказу гестапо поехал во Францию с задачей убеждать французское духовенство, при этом контакты с Францией обеспечивал другой немецкий шпион, архиепископ монсеньор Боссар». И, наконец, апофеоз: «Недостойная деятельность Квятковского продолжилась с благословения пап Пия XI и Пия XII»>50. В общем, Квятковский, бывший директор вещания радио Ватикана на польском языке, с 1943 года был «шпионом-пособником» на содержании у гестапо, нацистов и самого Гитлера… и действовал с личного благословения Пия XII.
На Бюро утверждения автора о Квятковском не произвели особого впечатления. Его члены усмотрели в статье порочную журналистскую практику, заключавшуюся в том, чтобы связывать Пия XII с нацистским руководством через католическое духовенство. К тому же это не соответствовало информации, которой располагало Бюро. Но основания для беспокойства у них все же были. Примерно за два месяца до публикации просоветской польской статьи Католический комитет беженцев в Нью-Йорке провел расследование о преподобном Антонии Квятковском,
Интервью с писателем-фантастом, автором (совместно с Г. Альтовым) «Шкалы оценок научно-фантастических идей» о возможностях объективной оценки НФ произведений.
Приведет ли приход к власти Барака Обамы к изменению внешнеполитического курса Соединенных Штатов? Экономический кризис, охвативший весь мир, в частности США, может повлечь за собой падение влияния однополярного политического курса, проводимого Вашингтоном, и изменить расклад в пользу многополярного мира, чему благоприятствует ось Москва-Пекин, считает Эмерик Шопрад (Aymeric Chauprade).
Книга, которую вы держите в руках, о наших современниках, людях ярких и незаурядных – известных писателях, поэтах, актерах, режиссерах, музыкантах, целите-лях, религиозных и общественных деятелях. И жанр ее, пожалуй, самый распространенный в средствах массовой информации – интервью, которые в разное время взяла, а потом и собрала в этой книге московская журналистка Марина Характерова. Ее книга – бесконечное уважение к героям, глубокая симпатия и даже трепет. И, конечно, низкий поклон ушедшим от нас… Здесь вы найдете ответы на многие вопросы: «Можно ли спрогнозировать успех?», «Какое будущее ждет Россию?», «Почему человек обречен на страдания?», «Какие роли чреваты для актера?», «Какие качества сегодня утрачены людьми, а какие доминируют?», «Что такое грех?», «Что не дано понять мужчине?», «Чувствует ли актер, когда в зале случайный зритель?», «Как написать шлягер?», «Почему ложь так живуча?», «Бывает ли стыдно за свою работу?», «Верите ли в летающие тарелки?», «Совместимы ли бизнес и творчество?», «Почему не состоялась судьба многих талантливых людей?». Хотите узнать ответы? Просто раскройте книгу, и вы не оторветесь от нее до самой последней страницы.
Книга одного из самых известных журналистов России сложилась за несколько лет, ее составили статьи, эссе, интервью и стихи Максима Шевченко.Автор размышляет о времени слома столетий, когда страна поднималась из ужаса небытия 90-х, входила в театр 2000-х и искала свой путь к свободе и справедливости.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Бедная русская интеллигенция! Каждый раз, когда обостряются наши отечественные неблагополучия и мы не знаем, как выйти из затруднений, в которые поставила нас история, – мы неизменно находим одного и того же виновника всех бед, своего рода «стрелочника» на тяжком пути нашего прогресса – бедную русскую интеллигенцию. В лучшем случае, когда ее не сажают на скамью подсудимых и ей не грозит полное осуждение, предъявляется иск к ее «духовным ценностям», и тяжба кончается той или иной более или менее существенной урезкой этих последних.