Быт русского народа. Часть 5. Простонародные обряды - [24]

Собирание хлеба сопровождается пением, исполненным душевной радости. По полям раздаются безотчетно игривые песни; сама природа, кажется, веселится с жнецами: все им благоухает и все живет упоительной веселостию. Смотря на них, сердце невольно завидует их счастию. Душа свободы — доверчивая откровенность и простосердечное самодовольство — ставят их выше всех счастливцев в мире. Ряды жнецов работают дружно. Малые и большие с серпами в руках, с граблями на спине — все трудятся и все поют. Песни зажнивные поются без разбора, но чаще всего шуточные и веселые:

Казала нам пивка,

Що е у пана горилка,

В комори, на полици,

В кресталевый скляници.

В комори пид лавою,

Приросла муравою.

На гори крыниця,

Коло ней пшениця.

Жали in жницы,

Та сами молодыци;

Хлопцы вусатыи,

И дивки косатыи.

Добра нивонька була,

Сто коп уродыла.

Що копа, то колода,

Панови нагрода.

Запрягайте волы,

Идите по подпоры:

Скирдтоньки подпираты,

Вязальников прошаты.

У нашего пана,

Золотая брама,

Золотая приспа,

Сило вязяльников з триста.

Не добру долиньку мае,

Рано з поля сьизжае,

Тилько тужаночка,

Що жинки не мае.

Ой, у чужого господаря обидаты пора,

А у нашого господаря ще и думки не ма.

Ой, паноньку наш! Обидаты час!

У чожого господаря горилочку пьют,

А у нашого господаря воды не дают.

Ой, паноньку наш! Обидаты час!

У чожого господаря полудноваты пора,

А у нашого господаря щей на думки не ма.

Ой, паноньку наш! Полудноваты час!

У чожого господаря пополудновалы,

А у нашого богатого ще й не думалы.

Ой, паноньку наш! Полудноваты час!

Закатылось сонечко

За виноградный сад.

Цилуйтеся, милуйтеся,

Хто кому рад.

Ой, Маруся з Ивашком

Циловалась, миловалась

И ручиньку дала:

От се тоби, Ивашеньку,

Рученька моя!

Ой, як пождем до осени,

Буду я твоя.

Выйди, паноньку, до нас,

Выкупь винец у нас.

Положи червоного,

Вид винца полового.

Бо як не выйдешь до нас,

Не выкупишь винца у нас.

До корчмы понесемо,

От до того жида;

Горилки напымось,

И не будымь до обида.

Эту песню поют еще, когда жницы, возвращаясь на господский двор, встретят дочь хозяйки и требуют, чтобы она выкупила у них венок. Девушка выкупает, поднося им по чарке водки.

Ой, чие ж то поле,

Зажовтило, стоя?

Иванове поле,

Зажовтило, стоя.

Женцы молодыи,

Серпы золотым!

Ой, чие ж то поле

Задремало, стоя?

Грицкове поле

Задремало, стоя.

Женцы все старый,

Серпы все изломаны.

А мы своему пану

Изробыли славу:

Житечко пожалы,

В снопы повязалы,

У копы склали.

А мы своему пану

Изробыли славу.

Ой, паноньку наш,

Обжиночки час!

Благослови ж Боже!

Обжиночки час.

Ой, упала нивка в кинцы матырынка,

Там дивчына жито жала, сама чернобрывка.

Идет козак дорогою: помогай Биг, жинцы!

Бона стала, отгадала, сердыньком назвала.

Сия ж слава на все село пала,

Що дивчина козаченька сердыньком назвала.

А щож, моя маты, неженатый хожу,

Калыночку ломлю?

Оженыся, сынку, оженысь, Максимку:

Возьми соби панянку, у шинкарки дочку.

Шинкарчина дочка мени ни ривная:

Ходыт вона по рыночку, як королева.

Мени з нею не статы, тай не говорыты,

Тилько статы, шапку зняты.

Ой, за гаем, гаем, гаем зелененьким

Там орала дывчиненка

Большом черненьким —

Орала, орала, ни вмила гукаты,

Тай наняла москалика у скрыпку граты.

Москалик играе, бровамы моргае.

Чорты батька его знае, чего вин моргае!

Чи на мои волы, чи на мои коровы?

Чи на мое биле личко, чи на мои черны бровы?

Волы и коровы уси поздыхают,

Биле личко з румянцем ни злиняе.

Ой, покинув сизый голубь на поли живицця,

Ой, поихав москалик у Польшу женыцця!

Шумыт, шумыт дубровонька, шумыт зелененька,

Плаче, плаче дивчыненька, плаче молоденька.

Ой, ждала я, ждала, нема мого пана.

Ой, пийду я до домочку, та зайду в комору.

В моий комори тай всего довольно,

Тилько того не довольно, що я одна в комори.

Стану билу постель слаты:

Била постель мени не мила, ни с ким размовляты.

Ой, прильнув сизый голубь з поля, ни наившись.

Ой, приихав москалик[44] з Польши, ни женывшись.

Ой, не шуми дубровынька, та ты зелененька;

Не плачь, не плачь дивчыненька, та ты молоденька.

Кошу я, та кошу, посередь покосу,

А такую панянку николы не брошу.

Пийду я на ричку, та пиймаю щуку,

Возьму я паняночку за билую ручку.

Ой, горе, горе, несчастная доля!

Изорала Марусенька бровеньками поле,

Карыми очима тай заволочыла,

Дрибненькими слизоньками все поле змочыла.

Ой, по горам, горам, пшениченьки яры,

А по долинонькам шелковый травы.

Ой, на тий же на тровоци, козаки стоялы,

Марусю пытали:

— Марусенька, панья, чи пан твий дома?

— Нема мого пана, поихав на ловы.

— Колы нема пана, вийды до нас сама.

Марусенька вийшла, в черевичках вийшла,

Середь двора стала, коней вспизнала:

— Ой, ни есть же вы, козаченьки,

Вы бурлакы-разбойникы!

Мого пана убили и коней забралы.

— Неправду говоришь и нас, козачинькив,

В безславоньку вводышь.

Бо сии кони в степи покупилы,

На зеленый отавьци за гроши получили.

Булы ж у нас сваты — зелении дубкы,

Була у нас шинкарочка — билая березочка.

Могорычы запывалы — водицей в крыници.

Послала мене маты

Зеленого жыта жаты.

Ой, нуте, косары,

Що не рано почалы!

Хоть не рано почалы,

Да богацько утяли.

А я жита не нажала

В борозденьци пролежала.

Ой, нуте, косары, и т. д.

Наихали чумеземцы,

Нашли мене в борозденьцы.

Ой, нуте, косары, и пр.

Осердылася Марына,

Що не кошана долыня,

Ой, нуте, косары, и пр.